Мимолетное знакомство

Кросс Кэсси

— Боже, Кэлли.

— Серьезно, но на самом деле рейс задержали из-за непогоды. И вот так я провела время.

— Я думала, ты покончила с мужчинами? — спрашивает она. Это не обвинительный тон, а скорее из серии "как я тебе и говорила". Потому что она не думает, что я способна на такое, что смогу придерживаться плана.

— Я покончила с любовью, а не с мужчинами, — напоминаю я ей. — Мне не нужен «Итан номер два».

— Было хорошо?

Я делаю глубокий вдох и потягиваю руки, откинувшись в кузове грузовика.

— Было лучше, чем хорошо. Это было... великолепно. —

Знаю, это неподходящее слово, чтобы описать случившееся, но мне в голову не приходит ничего более подходящего. Возможно, правильного слова и не существует.

— Кто это был?

— Просто парень, с которым я познакомилась, — отвечаю я ей.

— Так ты просто попрощалась и все?

Могу сказать, что Габби трудно осознать тот факт, что я сделала что-то подобное. Правильнее сказать, это ошеломляет ее, что в каком-то странном смысле заставляет меня гордиться собой. Это заставляет меня чувствовать себя менее предсказуемой, будто я, возможно, не такая скучная, как думаю, и не настолько скучная, чтобы подтолкнуть Итана на поиски развлечений в других местах.

— На самом деле, я не попрощалась с ним, — признаюсь я. — Я вроде как ушла, пока он спал.

— Это так на тебя не похоже, — говорит она. В ее голосе, кажется, звучит гордость.

— Я знаю. — Не рассказываю ей о сожалениях по поводу моего ухода и о том, что не отказалась бы получить его номер. В этом признании нет ничего хорошего. — Думаю, я просто двигаюсь дальше. — Это правда.

— Правда? — Она делает глоток горячего шоколада. — В таком случае, мне тоже нужно кое-что тебе рассказать.

По тону ее голоса я понимаю, что это "что-то" будет тем, что я не захочу слушать. Она говорит медленно и нерешительно, словно обезвреживает бомбу.

— Разве небо не похоже на акварель? — Я смотрю вверх, в основном, чтобы избежать взгляда Габби. Я — эксперт в избегании вопросов.

— Кэлли.

— Ты знаешь, я тут подумала. Может быть, мне следует сюда переехать. Мне нравится сельская местность, и здесь также мило, как и в Техасе, но более умеренный климат. Не создается ощущение, словно мы проходим ворота ада, когда выходим сюда.

— Кэлли, — снова повторяет Габби, пока еще терпеливо. Она позволяет мне разобраться со всем этим по-своему в свое личное время. Это одна из тех вещей, которые я люблю в ней больше всего.

Я замолкаю и смотрю прямо перед собой. Предпочитаю смотреть на пулю, когда она летит прямо в меня. Так или иначе, я вполне уверена, что знаю, о чем пойдет речь.

— Он будет не один.

Вопреки моим попыткам избежать этого, это чувство поражает меня прямо в грудь. В сердце. Но суть в том, что я думала, слова ранят меня сильнее, чем есть на самом деле. Они жалят, это правда, но это не та душераздирающая боль, которую я ожидала. Тем не менее, я вздыхаю, смотря прямо на вершины холмов, ненавидя себя за то, что сказала Габби и Бену, что не возражаю, если они пригласят Итана на свадьбу. Все-таки, Итан и Бен знали друг друга не один год. Как же я могла сказать нет?

— Это не она, не так ли? — Я не уверена, что выдержу, если он приведет девушку, с которой

изменил мне. Я была бы удивлена, если бы Итан сделал что-то настолько низкое, хотя я так же никогда не думала, что он изменит мне.

— Нет, это кто-то еще. Другая.

Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше, несмотря на то, что он, очевидно, быстро двигается дальше.

— Хорошо.

— Мне жаль, — говорит Габби, ее глаза полны печали. — Мне не следовало приглашать его.

— Все в порядке, — говорю я, улыбаясь. И это нормально. — Он лучший друг Бена. Не пригласить его было бы равнозначно тому, чтобы не пригласить меня, что было бы совершенно недопустимо.

Габби улыбается, и я решаю для себя — не позволять присутствию Итана беспокоить меня здесь и сейчас. Ради нее.

— Когда он приезжает? — спрашиваю я.

— Сегодня вечером. Я не думаю, что он планирует проводить много времени с нами. Он хотел взять с собой кого-то, чтобы не...

— Мне не обязательно знать, — вздыхаю я и поднимаю термос. — Почему ты не взяла с собой что-нибудь плеснуть сюда? Мне нужно что-то покрепче горячего шоколада, если я собираюсь пережить следующую неделю.

— Ох, думаю, ты справишься, — отвечает она шутливо. — У меня кое-что запланировано, чтобы отвлечь тебя от всего этого.

Вижу озорной блеск в ее глазах, и я не настолько глупа, чтобы спросить, что она задумала. Кроме того, для меня это утро слишком красиво, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Солнце яркое, опаляющее остатки утреннего тумана. Я закрываю глаза, наслаждаясь теплом на лице и щебетаньем птиц вокруг нас. Давно я не чувствовала себя так спокойно.

Нам с Габби каким-то образом удалось уснуть, а проснулись мы ближе к десяти. Она выглядит немного безумной, когда мы перелезаем из кузова грузовика в кабину. Она мчится по грязным дорожкам, ведущим обратно к дому, и, глядя на ее лицо, у меня складывается впечатление, что она не предупредила родителей Бена о том, где мы были и что делали этим утром.

Я немного впечатлена тем, как Габби водит грузовик Бена: она маневрирует так, словно жила здесь всю свою жизнь. Когда главный дом появляется в поле зрения, я вижу миссис Райт, сидящую на веранде и поджидающую нас, как настоящая мать.

— Ты попала, — поддразниваю я, но Габби не в настроении. Тормоза визжат, когда мы останавливаемся.

— Где вы были, девочки? — спрашивает миссис Райт, спеша к нам. Она обхватывает лицо Габби руками, смотря на нее с облегчением. — Что бы я сказала Бену, если бы его невеста пропала прямо перед свадьбой?

— Мы в порядке, Эми, — говорит Габби, смущенно улыбаясь.

— Простите, что заставили Вас волноваться, миссис Райт, — говорю я.

Мама Бена — невысокая, слегка полноватая женщина, с рыжевато-каштановыми волосами и самыми яркими голубыми глазами, которые мне когда-либо приходилось видеть. Все в ней настолько сердечное и дружелюбное, что почти невозможно не улыбнуться и почувствовать себя не в своей тарелке возле нее, даже когда она ведет себя, как мать-медведица.

— Называй меня, Эми, — говорит она, улыбаясь.