Минер
Шрифт:
Коротко представив его, Майор удалился. Мы тоже назвали себя, по очереди протягивая руки.
И, странное дело, вместо трепачей и зубоскалов, которые только что окружали меня, я увидел вокруг удивительно суровые, в гордой замкнутости лица. Кажется, моя физиономия тоже вытянулась в благообразной неподступности.
Столь внезапное превращение было результатом реакции на выражение лица Минера.
Нет, оно не было гордым или слишком суровым — оно было просто отсутствующим. Мы могли находиться в кубрике, а могли и не находиться, могли подавать ему руки, а могли и не подавать. Он попросту
Было ему лет около сорока, и в темных волосах змеились белые нити. Лицо большое, но правильное. Фигура сильная, сложен он был хорошо.
— Надолго к нам?.. — попытался затеять разговор Старший Лейтенант.
Он как будто кивнул. Однако в ответ мы услышали вдруг что-то похожее на «ум-м…»
«Глухонемой!..» — с ужасом подумали мы, хотя знали, что этого быть не может.
Минер прошел, чтобы положить на тумбочку свою фуражку. А мы переглянулись в негодовании, дружно разошлись по кроватям и стали раздеваться.
Минеру досталась средняя, самая неудобная, а потому и пустовавшая койка.
Мы легли, демонстративно отвернувшись от него. А Минер лег на спину, заложив руки за голову. Так что получилось довольно симметричная композиция, если бы какой-нибудь художник решился написать на этот сюжет картину.
Мы были оскорблены, решив, что он хочет показать свое превосходство над нами.
Во-первых, мол, я старше вас, во-вторых, больше видел, а в-третьих (самое оскорбительное), я, мол, настоящий корабельной службы моряк, а вы береговики.
Что правда, то правда: его форму отличали от нашей золотые нашивки на рукавах. Но мы бы хвастаться этим не стали.
Ведь ждали его, как бога! Новый человек — с новой биографией, с новыми рассказами… А он…
Утро не принесло ничего нового, если не считать, что на обращенное в пространство приветствие, с которым всегда просыпался Старший Лейтенант: «Доброе утро!» — автоматически отозвался один Минер:
— Доброе утро…
«Слава богу! — подумали мы. — Он кроме языка древних папуасов знает еще несколько слов».
Однако, уходя, он опять что-то «хмыкнул» — как бы про себя.
Старший Лейтенант выпучил глаза от изумления, но что сказать, не нашел.
Теперь я, возвращаясь назад, объясню, почему из всех своих товарищей я описал одного Старшего Лейтенанта. Да потому только, что остальные четверо весьма и весьма мало чем отличались от него.
Вот и посудите — как тут можно не забыть русский язык: Майор молчит, от Старшего Лейтенанта с его курортными похождениями бежать хочется (правда, нас считали приятелями. Ну, а что поделаешь, если выбирать не из кого?). Минер же объяснялся чаще всего посредством лаконичных «гм» и «мм»…
Разве что раз в полмесяца пойти побеседовать с Рыжим Оборотнем?
Потому я рад, что сохранил для себя хоть несколько нормальных человеческих слов, с помощью которых и веду этот рассказ.
Мы знали, почему так торопливо исчез Минер. Надо было управиться с делом, пока не сыпанул новый заряд снега и пока прилив не захлестнул мину.
Быстренько заправив кровати, мы вышли на крыльцо и сначала увидели одного Майора. (Майор наш как призрак: встань в любое время суток — и обязательно его увидишь.) Через минуту из небольшого подвальчика под нашим кубриком появился Минер с каким-то темным предметом в руках. «Тол», — догадался я, и смутная идея шевельнулась в моем мозгу.
Он подошел к Майору. Мы тоже спустились к ним. Почему-то всегда интересно видеть чужую работу, если, конечно, исполняется она мастерски.
Майор и еще один из нас, дежуривший в эту ночь, поднялись в помещение, а Минер повернулся к остальным и вдруг сказал:
— Только обязательно в укрытие, ребята.
Будто знал, что мы увяжемся за ним.
Это его «ребята» немножко удивило нас и, признаться, втайне порадовало. Тем более, что сказано оно было с прежним отсутствующим выражением на лице. Значит, выражение это не было минутной маской.
Старший Лейтенант чуть не сунулся с каким-то новым вопросом, но вовремя понял, что больше ничего вразумительного он не услышит на этот раз, и смолчал.
На вершине сопки мы остановились, а Минер со своими матросами пошел дальше. Но шагов через двадцать он задержался, отправил матросов куда-то в сторону, должно быть, в облюбованное для себя укрытие, потом оглянулся на нас, и, судя по движению его губ, можно поклясться, что он сказал «гм».
Неужели он думал, что мы пришли для того, чтобы сразу же спрятаться в расщелину? Пальбы мы уже достаточно наслушались.
В бинокль видно было, как ровным шагом приблизился он к лежавшей на боку мине, два раза медленно обошел вокруг нее, к чему-то присматриваясь, видимо изучая. Но не разглядел, наверное, ничего нового, закурил сигарету и приблизился к мине вплотную.
Что там ни говори, а священнодействия минеров возле вышедшего из повиновения оружия вызывают зависть.
Вот он опустился на одно колено, рядом положил взрывчатку, на случайный камень по другую сторону от себя — зажженную сигарету. Достал кусок запального шнура, капсюль. Медленно, осторожным движением вставил шнур в капсюль, помедлил немного и специальными щипчиками обжал капсюль на шнуре. Готовый запал опустил в углубление на взрывчатке, закрепил его шкертиком, затем обвязал взрывчатку и подвесил к мине с таким расчетом, чтобы взрывчатка легла вплотную к днищу, где находится заряд.
Курнул начавшую затухать сигарету и поднес огонек ее к кончику шнура. Брызнули искры. Минер встал и все тем же неторопливым шагом направился прочь, к облюбованному укрытию.
Для нас это тоже послужило сигналом к отступлению.
Прежде мне казалось, что во всех действиях минеров много «шику»: и в медлительности движений, и в использовании сигареты вместо спичек, и в хладнокровном отходе к укрытию. Теперь я уже знал, что это непреложный закон работы минера-подрывника. Один неосторожный удар по обнаженному свинцовому колпаку — и взрыв. Пользуясь спичками, легко поджечь шнур не с самого кончика, тогда трудно будет рассчитать секунды его горения, А отбегая от мины, легко споткнуться или вывихнуть ногу, тогда как, отходя от нее, подрывник спокойно отсчитывает про себя секунды. Надо лишь, чтобы времени, пока горит шнур, хватило на дорогу до укрытия.