Минеральные клоны
Шрифт:
Странный какой-то клон получается, не находите?
Вот так это выглядело со стороны. А уж как это будет выглядеть по слухам… А уж как это будет выглядеть в изложении многочисленных присутствующих борзописцев! Светские скандалы – они иногда покруче катастроф и крушений яхт будут!
И – как назло – столы с закусками стали исчезать, вызывая раздраженное тихое ворчание Сабрины. Вместо них появились мобильные столики-официанты на антигравах с разнообразными напитками. Но и только.
С этого праздника жизни (но не желудка!)
Золотарь-младшая очень натурально изобразила алчущий взгляд в нашу сторону, обрызгав окружающих взрывом похоти, и, торопливо распрощавшись с присутствующими (заскочила на сцену, затащив меня туда, пожелала хорошего вечера, любви и непрекращающегося удовольствия), схватила нас с Сабриной под ручки и, чуть ли роняя слюну, уволокла нас из зала.
Как только мы вышли из зала и избавились от потенциальных свидетелей, которые не стали преследовать явно нацелившуюся на «тройничок» (а то и чего покруче) Золотарь, она как-то сразу обмякла, вяло махнула нам рукой в сторону нашего домика – двухэтажного и симпатичного – и устремилась со своей охраной к небольшому дворцу, высившемуся чуть дальше. Не забыв, впрочем, оставить с нами двух гвардейцев. Но это была не охрана, а скорее сопровождающие. Чтоб мы не заблудились по пути к постели.
Только и успели хором пожелать ей спокойной ночи. Пока еще начальник, как ни как. Да и вроде как невеста. То ли в кавычках, то ли без – сейчас пока неясно, а вот завтра уже будет какая-никакая определенность… Надеюсь, я сумел скрыть нотки злорадства в простом:
– Спокойной ночи, Оленька!
Судя по отсутствующему виду, не подействовало. Девушке некогда было анализировать мои эмоции – она была занята важным делом, усиленно обдумывала произошедшее этим вечером.
Ощутимо поддатая Томбравец ввалилась к нам за два часа до местного рассвета. Как положено, через окно. И я впервые был буквально изнасилован женщиной. Чем-то слегка расстроенной и совсем не слегка рассерженной женщиной. Не то, чтобы я был против, но… это было что-то новенькое в моем опыте. Меня, насколько помню, никогда не насиловали плачущие лейтенант-коммандеры.
«Ипал и плакал, господа! Ипал и плакал!» – Фыркнул «второй», но тут же исчез. Возникать в присутствии Томбравец он все еще опасался.
До, во время и после процесса (особенно, после) выяснилось, что я – сумасшедший, идиот, придурок, безмозглый и много-других-нехороших-и-неприличных-слов. Узнал, что она несколько раз за эту ночь готова была вышибить мне мозги из «Прокольника», а два раза – когда после почти-убийства Виктора я повернулся к Ольге, и когда с нехорошей задумчивостью рассматривал шею Харуки во время танца – просто ОБЯЗАНА была это сделать! И только чудо оба раза спасло меня от легкого движения ее пальца на спусковом крючке.
Так что, получается, ко всему прочему я еще и очень везучий.
Мне чуть-чуть поплохело – как со снайперскими винтовками управляется Ирина Томбравец, я уже успел узнать во время тренировок на Базе и в виртуальном симуляторе. А еще вспомнил, что в зале-стадионе был очень высокий потолок с многочисленными лестницами и площадками, практически невидимыми из-за ламп и прожекторов. И – совершенно смешные для такого снайпера, как Томбравец, расстояния.
А еще подумал, что вряд ли Томбравец была единственным снайпером – наверняка, были дублеры, прикрывающие, страхующие, наводчики – вторые номера. И почему не стреляли они… Может, конечно, моим сектором заведовал только один снайпер – Томбравец, но – она права – я чертовски везучий клон!
Сабрина, занимавшая вторую кровать у противоположной стены, тоже прониклась. И даже стала пылко извиняться за старшего брата-придурка. А потом просто встала, схватила всхлипывающую Томбравец в охапку и утащила её из моей кровати в свою, не забыв на прощание обозвать меня «черствым кобелем».
В своей кровати они окопались, соорудив баррикаду из одеяла и подушек, и о чем-то тихонько зашушукались, перемежая шепот (на этот раз настоящий – тихий и неразборчивый) новыми всхлипываниями и шмыганьем. Хвала звездам, других посторонних звуков оттуда не доносилось. При единственной моей попытке приблизиться (даже не приблизиться, а просто пройти мимо, возвращаясь из душа) на меня слаженно зашипели уже на два голоса.
Сообразив, что это – явно не приглашение присоединиться, я молча лег в свою постель, укрылся одеялом и благополучно уснул, успев подумать о том, что по какой-то причине «Пирит» не очень-то заботит безопасность Виктора Золотарь. В отличие от безопасности Ольги, которую вполне понятно и логично прикрывают со всем тщанием… если б она еще не взбрыкивала периодически.
«Да потому что это был клон!» – шепнула интуиция голосом «второго». – «Судя по поведению – форсированный, с расстроенной психикой и начинающими сыпаться пси-блоками».
«Бинго!» – уже во сне хлопали мне в ладоши довольные чужой, но запоздалой сообразительностью Харуки и Игорь Золотарь, и примкнувшая к ним Загреба Занович. Они втроём валялись в шезлонгах на палубе моего (!) катамарана, сквозь леерное ограждение были просунуты спиннинги, и стояла корзина с пойманной рыбой. Ради аплодисментов они даже поставили высокие кружки с пивом на маленькие столики.
Был разбужен через три с половиной часа.
Томбравец уже куда-то убежала. Мой инком сообщал, что ночью мою яхту благополучно увели. Причем воспользовались капитанским допуском. Фамилия капитана была ожидаемой – «Гадюка-старшая».
Мне снова повторили тезис о том, что я – «черствый кобель». Обосновали и «раскрыли» каждую из частей этого термина. Подкрепили сей тезис обширной доказательной базой. С примерами и непрошибаемыми аргументами. И добавили, что поименно перечисленные идиоты недостойны таких женщин, как Ирина Томбравец, потому что… тут снова следовали многочисленные эпитеты и сравнения.
На всякий случай соглашался со всеми пунктами – полностью стертая информация о прошедшей ночи (с момента, как мы легли в постели, и до утра) на моем инкоме заставляла проявить повышенную осторожность в этом вопросе.