Миниатюры
Шрифт:
— Инглиш, — с огромным разочарованием произносит блондинка, ставя чемодан на булыжную мостовую. А глаза у нее такие — вот-вот готова расплакаться.
Видя, что я стою (удивленный тем, что ко мне здесь вообще обратились), она снова что-то быстро лопочет по-немецки. Наконец я в этом неразборчивом потоке улавливаю знакомое мне немецкое слова — хауфбанхоф — вокзал то есть.
— Хауфбанхоф? — переспрашиваю я на всякий случай.
— Я, я, — говорит она почти радостно, энергично кивая головой и снова что-то тараторя на своем.
Поняв, что ей действительно
— О-кей, — уверенно говорю я. — Форвард, — показываю я рукой направление вдоль улицы. — Зен лефт, энд форвард онсе мо. Уан хандред мите. Энд уанс мо лефт.
Девушка с тоской покрутила головой. Явно совсем ничего не поняла. А по лицу видно, что очень расстроена. Вот-вот заплачет. Она снова что-то жалобно затараторила по- немецки.
Я грустно улыбнулся, снова включил английский, пытаясь объяснить ей (в том числе помогая и жестами — для наглядности), как дойти до вокзала.
Бесполезно.
Так мы мучались с ней минут десять-пятнадцать.
— Ну я не знаю больше как еще объяснить! — наконец в сердцах восклицаю я по- русски.
— Русский!? — тут же вырывается у нее. Руки ее бессильно опускаются. И вся она становится какой-то беззащитной.
Немая сцена (почти по Гоголю).
Оказалось — бывшая учительница немецкого языка, устроилась на работу по уходу за детьми. Время такое, был массовый отток наших девчонок, именно нянечками. Я даже переписывался по интернету с одной девушкой, победительницей какого-то конкурса красоты, которая усиленно учила немецкий, и в конце концов получила вызов в Германию. В Бремен, если я не ошибаюсь.
Дорогу бывшей учительнице немцы (к которым она сейчас и едет) оплатили. С собой — денег не было вообще никаких (что меня не удивило, т. к. я сам приехал в Германию вообще без каких-то денег — кроме российских на обратную дорогу — и до сих пор помню глаза паренька в штатском, остановившем меня на питерской таможне с вопросом — сколько я везу с собой валюты).
Итак, учительница. На вокзале ее должны были встречать и отвезти на электричке в Дуйсбург, или еще куда-то. Но почему-то автобус, на котором она ехала, по каким-то причинам, высадил пассажиров раньше, не доехав до вокзала. А денег у нее, как я сказал, нет. А электричка должна уже скоро уйти. И что ей делать — совершенно непонятно.
Я молча взял ее чемодан.
— Пошли, — только кивнул я ей.
И мы отправились на вокзал, двое русских, затерянных в Европе.
10 июня 2005 г.
Творчество —
Наверное, так возникло и христианство. Какой-то писатель древности, уставший создавать свои собственные миры, вдруг подумал, что и он сам, и мир, который его окружает — возможно, тоже был кем-то уже придуман на самом деле? И он — простой персонаж, заживший своей жизнью?
Но человечество приняло этот первый фантастический роман как всегда по своему…
6 февраля 2005.
10. О разных восприятиях.
Он долго стоял у старого шкафа, не решаясь его открыть. Прикасаться к вещам матери, которую недавно похоронил, было невыносимо тяжело. И все же открыть его было необходимо — мать завещала золотую цепочку и старую серебряную брошь своей внучке, его дочери, которая сейчас жила в Америке, училась в колледже.
Борясь с упрямо наворачивающимися слезами, он кое-как нашел эти предметы завернутыми от воров в какие-то старые тряпки.
Два года он копил деньги на поездку, экономя во всем.
Наконец билет был куплен.
И вот уже остались позади и долгая возня с визами, и пересадки и утомительный полет над Атлантикой.
Статуя Свободы и небоскребы не оставили у него никакого впечатления — он думал о другом.
— О, папа, привет?! — удивленно встретила его уже изрядно повзрослевшая за эти годы дочь. — Как там жизнь в Новосибирске?
Он замялся, растерявшись. Обниматься уже было почему-то неловко. Его дочь тоже старалась избегать его взгляда.
Он передал ей коробочку.
— Бабушка тебе завещала, — с трудом произнес он, чувствуя, что все еще не может произносить этих слов — бабушка или мама.
Она открыла крышечку, без интереса посмотрела на цепочку, на брошь.
— Спасибо, — сказала она, убирая коробочку в шкаф. Потом посмотрела на часы.
— Ты тут посиди пока, — сказала она. — Телек посмотри. Каналов здесь много. Тебе понравиться. А то у меня сейчас встреча.
И она ушла.
Он остался один. Наедине со своими мыслями.
22 ноября 2004.
Стоя на коленках на разбитой кухонной табуретке, в старых трусах и поношенной майке, писатель Н. тупо смотрел на чистый лист бумаги. По плану надо было реализовать пятую главу детективного романа «Один против всех», в которой главный герой встречается с очередным персонажем, для того, чтобы получить необходимые ему сведения.