Миниатюры
Шрифт:
Старый боров рылся в помоях, жадно похрюкивая. Хозяйка всего минуту назад вывалила целое ведро очистков, и теперь щетинистый пятачок умудренного жизнью свина старательно выискивал среди них самые лакомые кусочки. Толстый зад подергивался одновременно с каждым глотком, спиралевидный хвостик вихлялся из стороны в сторону.
На забор уселся соловей. Крохотная серая птичка с интересом повернула голову, рассматривая пожирателя отбросов, а потом тоненькое горлышко напряглось, пернатая грудка раздулась, и из распахнутого клюва полилась чудесная мелодия.
Свин отвлекся
– Никому не нравится здоровая критика! – обиженно хрюкнул боров.
Под куполом цирка шло очередное представление. Зрители, затаив дыхание, следили за происходящим на арене, слышались вскрики ужаса – звери, выступающие внизу, могли напугать кого угодно.
Укротитель смотрел на это, затаенно улыбаясь. О, сам-то он нисколько не боится своих питомцев! Пусть они свирепые хищники, пусть их зубы и когти остры и безжалостны – но в его венах течет кровь настоящего мужчины!
– Алле-оп! – гаркнул дрессировщик, хлестнув бичом.
Полосатая зверюга утробно взвыла и перепрыгнула на соседнюю тумбу. Желтые глаза горят бешеной яростью, усы гневно топорщатся – получи он малейшую возможность, и франтовской костюм этого ничтожного двуногого обагрится алым!
Укротитель вновь улыбнулся. Он прекрасно понимает, о чем думают его питомцы. Однако страха по-прежнему не испытывает – хотя на теле хватает шрамов, полученных от столкновений с этими зверюгами.
Храбрец сожалеет только об одном… Он до сих пор не сумел исполнить заветную мечту, совершить коронный номер всех укротителей хищников – засунуть голову в пасть зверя. Возможно, никогда и не совершит… А как бы хотелось однажды… но увы, увы…
Он выпрямился и раскланялся во все стороны – не годится показывать публике грустные мысли.
А зрители продолжали скандировать:
– Ку-кла-чев! Ку-кла-чев! Ку-кла-чев!
На скамейке сидит старенький дедушка, кутающийся в рваненький тулупчик. Настороженный взгляд не отрывается от подростков, снующих туда-сюда по аллее. У многих в руках чудные приборы, мигающие огоньками, в ушах торчали диковинные штуковины, они ведут странные и непонятные речи на каком-то диком жаргоне.
Старик взирал на это с ужасом – все это так не похоже на блаженные времена молодости! Нынешняя молодежь не имеет ничего общего с той, что была когда-то. Культура исчезла бесследно, остался какой-то уродливый суррогат!
К скамейке подошел внук старика. Он потянул его за рукав и строго сказал:
– Деда, пошли домой. Мама велела тебя привести – ужин остывает!
– Зочем ви тгавите?! – жалобно возопил дедушка. – Выпей йаду, сцуко!
– Дед, я тебя не понимаю, – устало ответил внук. – Выражайся нормальными словами, а?
– В Бобруйск, жывотное! – заорал на него старик. – Учи албанский!
Внук устало вздохнул и уселся рядом. Дед безнадежно отстал от жизни…
Шел 2060 год…
Был у некоего человека сосед, в саду которого росли яблони. Каждую ночь этот человек перелезал через забор и до отвала наедался спелыми яблоками. Хозяин сада знал об этом, но не хотел ссориться с соседом, поэтому никому не жаловался. Однако каждый раз укорял ночного вора:
– Что же ты делаешь, друг? Я эти яблони растил, поливал, ухаживал за ними, я торгую ими на базаре и с этого живу – отчего ты лишаешь меня куска хлеба?
Тот опускал глаза и стыдливо говорил:
– Прости, друг, я сам не рад, да уж больно люблю яблоки – не могу удержаться…
– Так почему тебе не сходить на базар, да не купить столько, сколько захочешь?
– Э, друг, разве ты не знаешь – до базара далеко, идти долго, да и цены там такие, что мне не по карману…
Подумал-подумал садовник и стал продавать яблоки не только на базаре, но и перед своим домом —специально для соседа. Сосед посмотрел на это, обрадовался, и сказал:
– Ай, хорошо придумал, друг! Вот накоплю монет – обязательно куплю у тебя много яблок! Сейчас, уж извини, нету.
Но как только зашло солнце, он вновь перелез через забор…
Бяшка и Игнат паслись вдалеке от остальных овец, у самого леса. Бяшка – барашек молоденький, еще ягненок почти что, Игнат – уже старик, по овечьим меркам – чуть ли не долгожитель. В такт мерному движению рогатых голов звенели подшейные колокольчики – красивые, гладенькие, с орнаментом.
– Дедко Игнат, а на кой нам эти звенелки? – сердито спросил Бяшка, вертя головой. Ремешок натер ему шею, а постоянный мелодичный звон уже сидел в печенках.
– Витька-подпасок тоже про это вчера спрашивал, – степенно ответил Игнат. – Пастух сказал – чтоб волки не трогали. А не будет колокольчика – придет серый и сцапает тебя.
– Брехня! – недовольно откликнулся барашек, перетирая ремешок о дерево. – Чем волку эта звенелка-то помешает?.. Только обуза лиш…
– Бяшка?.. – обернулся старый баран.
Его там не было. Только в траве валялся колокольчик с перетертым ремешком.
Человек шел по улице. Воскресное утро выдалось приятным – летнее солнце светит вовсе, ласковый ветерок обдувал волосы. Благодать, да и только…
Если бы только не маленький раздражающий фактор… Человек остановился, недовольно поморщился и потряс ногой. В башмаке что-то ощутимо перекатилось, уколов пятку даже сквозь носок.
Маленький камешек. Всего лишь маленький случайный камешек… Человек прислонился к стене, снял ботинок, аккуратно вытряс мусор, пошевелил пальцами и вновь обулся.
– Совсем другое дело… – удовлетворенно сказал он сам себе.
Прошло несколько минут. Человек по-прежнему шел по улице. И вдруг… земля содрогнулась. Дома явственно затряслись, послышались крики ужаса – многие попадали, не в силах удержаться на ногах.