Министерство мокрых дел
Шрифт:
– Спасибо, – сказал я.
Ласунский только кивнул в ответ.
– Вам в кабинет номер два. Я предупрежу о вашем приходе.
Снял телефонную трубку с аппарата.
Начальник службы безопасности оказался преотличнейшим мужиком. С первой секунды, едва только я его увидел, сложилось впечатление, что мы с ним знакомы лет этак двадцать и все двадцать лет, несмотря на разницу в возрасте, ходим в закадычных друзьях.
–
За те полторы минуты, которые я шел к кабинету номер два, Ласунский успел позвонить своему подчиненному.
– А я только вчера смотрел вашу программу! У меня и кассета дома есть. Лучшие выпуски вашей «Вот так история!».
Он лучился счастьем, и невозможно было не поверить в искренность его чувств.
– Значит, снимать будете? У нас?
Я даже не успел ответить.
– А как вы вообще снимаете? Неужели никто не догадывается?
– За все время – никто.
– Ну, понятно, зеркала там всякие, то да се… И все равно здорово! Но обижаются, наверное, да?
– Очень редко.
– Неужели? – Во взгляде моего собеседника заискрилось добродушное недоверие.
– Мы ведь разыгрываем не просто так, первого попавшегося. Нам письма присылают, предлагают разыграть кого-нибудь из близких людей. Родственника, к примеру. Или товарища по работе. То есть инициатива исходит не от нас.
– Да-да, я понимаю, – закивал он.
– И когда съемка заканчивается и выясняется, что это был розыгрыш, мы выпускаем вперед автора письма. Все обращается в шутку. Не на кого обижаться. И нам все сходит с рук.
– Психологи! – засмеялся мой собеседник и даже руки потер от удовольствия. – Но письма-то почему пишут? Славы хотят? Или денег?
– Кто чего. Кто-то хочет увидеть своего родственника на экране, хотя бы даже такой вот ценой. Ну и деньги, разумеется. Мы платим гонорар.
– Большой?
– Достаточный, – дипломатично ответил я.
Для моего собеседника это могли быть совсем смешные деньги, а для некоторых из наших героев гонорара хватало на год относительно скромной жизни. Все в мире относительно. Тут я был согласен с гением.
– А у нас что будете снимать?
Я повторил специально для него историю с бриллиантовым колье, которое внезапно должно обнаружиться в одной из сейфовых ячеек банка. Интересно, что ему сказал Ласунский?
– То есть колье в сейфе не было и вдруг появилось?
– Да, – подтвердил я.
– Как же колье попадет в сейф? У ячейки два ключа, оба разные, от разных замков.
Это я знал и без него.
– Ключ нашей героини предоставит ее муж. Тот самый, который дарит колье.
– А он не против?
– Как он может быть против? Это его личная придумка.
– И колье он сам положит в сейф?
– По всей видимости.
– Хм, – мой собеседник задумался.
– Вас что-то беспокоит?
– По условиям хранения доступ к сейфу имеет только человек, заключивший с банком договор. Договор ведь заключала ваша героиня?
– Да.
Владелицей банковской ячейки была Ольга. Жихарев посвятил меня во все подробности. Даже в то, что у Ольги не его фамилия.
– Вот здесь-то и трудности.
– Какие? – на всякий случай придал я взгляду беззаботности.
– Мы не можем нарушать существующего порядка.
Значит, Ласунский вот так его проинструктировал.
– Муж и жена – одна сатана, – сообщил я собеседнику общеизвестное.
– Это так, но только не в банковском деле.
Мне уже было показалось, что мой собеседник превратился из рубахи-парня в черствого чинушу, как он вдруг как-то очень по-человечески сказал, доверительно склонившись ко мне:
– Мне же потом головы не сносить.
– Почему?
– Допустить вас в сейфохранилище мы, в принципе, можем. Но ведь удар по репутации! Банк, в котором к сейфам клиентов допускают каждого встречного!
Он поднял палец вверх и запечалился.
– Начнется отток клиентов. И меня ударят по шапке.
Если только это его и останавливало, то лично для меня еще ничто не пропало.
– Это ведь смотря как дело повернуть, – сказал я вкрадчиво. – Можно сделать так, что удар по репутации. А можно и наоборот – бесплатная и очень действенная реклама.
В его взгляде я прочитал вопрос – как?
– Все очень просто. Банк, дарящий радость. Банк, в котором клиентов ждут приятные сюрпризы.
Мой собеседник вздохнул.
– Нет, – сказал, покачав головой. – Банк – это всегда серьезно. Банк – это извечный консерватизм. И когда на экране телезрители увидят…
Я едва не брякнул, что никакие телезрители этого никогда не увидят, что снимается эксклюзив, что… Но вовремя спохватился. Потому что не знал, как в таком случае все повернется. Одно дело – хлопотать за всенародно любимую передачу, другое – отстаивать интересы частного лица, некоего Жихарева, которого в этом банке, наверное, и в глаза никогда не видели.