Минус на минус
Шрифт:
— Да я там и сделать-то ничего не успела! Даже снять шурупы для проверки уровня тормозной жидкости не смогла.
— Да, не смогла! — округлив глаза, выразительно покачал головой брат. — Но после твоих попыток панель выглядит так, будто о нее точили ножи! На меня в автосервисе смотрели как на вандала! Так что не смей даже приближаться к моей машине, поняла?!
Я, насупившись, кивнула.
— Но про услугу — это ты хорошо придумала, — злопакостливо улыбнулся Алекс. — Кое-что ты сделаешь. Собака твоя, Птеродактиль…
— Диплодок, — на
— Без разницы. Сегодня же переселишь ее в вольер.
— Даже не мечтай!
— Деточка, это не просьба!
— Шурик, золотце мое ненаглядное. — Я аж на цыпочки поднялась, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Диплодок всю сознательную жизнь ночует вместе со мной. Выселишь его на улицу — и получишь воющего добермана под свое окно.
— Меня зовут Александр, — сквозь зубы процедил братец.
— Да без разницы, — криво ухмыльнулась я.
Мы помолчали еще немного, буравя друг друга напряженными взглядами. Потом он сдался:
— Так, значит? Ну ладно, пускай живет. Пока.
— Ты — сама доброта.
— Не надейся! — фыркнул братец. — Наказание никто не отменял. Но, так и быть, поступим проще: ты признаешь, что я хорошо пою.
— Легко! — С победной улыбкой я скрестила руки на груди. — Ты хорошо поешь!
— Да… тебе соврать, что не фиг делать…
— Вот видишь, даже ты понимаешь, что это — ложь! — И тут же съежилась под пристальным и очень ехидным взглядом парня.
— Советую поменять свое мнение, потому что на ближайшем концерте ты будешь изображать мою самую преданную поклонницу. Придешь с цветами, плакатами, помпонами, будешь прыгать у сцены и вопить, что я пою как долбаный соловей! Уяснила?
— Ну это я могу… — протянула, уже представляя плакат с птичкой на развороте. А уж я-то смогу сделать так, чтобы никому и в голову не пришло сомневаться в ее полной невменяемости. — Когда концерт?
— В среду, — буркнул Алекс.
— Где?
— В клубе «Домино».
О, любимый клуб Полины! Так вот, значит, какая у тебя публика!.. Ну что ж. Хочешь фанатку — будет тебе фанатка.
— Лады, братец, — стараясь, чтобы улыбка не выглядела слишком уж зловеще, ответила я. — Договорились.
— И смотри, чтобы я оценил твою игру!
Я только кивнула, опустив глазки к полу. Ты оценишь! Ты, блин, так оценишь, что сам мне свою «мазду» подаришь, в виде сдачи! Только чтобы я больше никогда не приходила на твои концерты!
Как назло, по дороге домой мы застряли в пробке. Конечно, Алекс использовал это время с пользой: попытался доказать мне, что я — разновидность катаклизма, посетившая его бедное семейство. Я особо не возмущалась: он с такой уморительной серьезностью надрывался — даже спорить не хотелось. Видно же было, что беднягу проняло. Потом братишка, очевидно, понял, что молчу я не просто так, повернулся, словил на себе мой умиленный, но малость заскучавший взгляд, скрипнул зубами и обиженно насупился.
— Да ладно, продолжай! — попыталась я исправить положение. — Мне очень интересно!
— Я вообще-то правду говорю!
— Да-да, — отвернулась я. — Устами зануды гундосит истина…
— Чего сказала?!
— Чего слышал! Думаешь, меня осчастливил мамин брак?
— Вот только не называйся пострадавшей стороной! Кто-кто, а вы с мамашей переехали на все готовое: особняк, гимназия, наследство…
— …три старших брата, — закончила я. — И не нужно обвинять меня в покушении на ваше богатство. Если ты не заметил, особого пополнения в моем кошельке не наблюдается.
Алекс нахмурился и замолчал. Потом резким движением включил музыку, завопившую на весь салон какой-то «шансон-хоррор». Я прямо чувствовала, как братцу хочется добавить что-то еще, но по непонятной причине он сдерживался. То ли не знал, как бы выразиться потактичнее, то ли (что, конечно, больше походило на правду), сам пока не был уверен, что опасения оправданны.
— Может, со временем, нам удастся притереться друг к другу, — примирительно буркнула я.
— Деточка, я не кошка, чтобы к кому-то притираться.
— Нет, Шурик, ты не кошка, ты — кобелина! Но я, так и быть, потерплю.
Это я такая смелая стала, потому что машина как раз въехала во двор, а выпрыгивать из нее на бегу мне было не впервой.
— «Кобелина»?! — прошипели с соседнего сиденья. — Ты, деточка, еще не знаешь, какой я могу быть «кобелиной»!
— Чего ты лыбишься? — аж поежилась я. — Ты вообще знаешь значение этого слова?
В ответ братец осклабился так, что мне захотелось из машины не выскочить, а катапультироваться. Даже если для этого пришлось бы пробить головой крышу. Кажется, от немедленной расправы меня спасло чудо и Егор, непонятно каким образом материализовавшийся перед нашим капотом.
— Е… твою …! — рыкнул Алекс, выворачивая руль и ударяя по тормозам. Меня впечатало в окно и отбросило обратно на сиденье.
— Господи, — прохрипела, ощупывая шишку на лбу, — какой идиот продал тебе права?!
— Вылезай! — прохрипел Алекс. Потом подумал и добавил: — И беги!
Что ж, искушать судьбу я никогда не любила, потому вылетела из салона пробкой, и ахнуть не успела, как очутилась в объятиях старшего братца.
— Евочка, — ахнул он, удерживая меня на весу за руки повыше локтя — кстати, очень неудобная поза, — откуда у тебя на лбу такая огромная шишка?
— Шурик постарался, — вякнула я.
— Ща у тебя еще и пендель на заднице образуется! — рявкнул вылезающий из машины брат.
— А ну ша! — Егор поставил меня на землю и даже чуть заслонил плечом. — Как тебе не стыдно, Алекс! Прости его, Евочка, он…
— Дурак? — подсказала я.
Алекс зарычал.
— Мм… — задумался Егор. — Дурачок!
Алекс зарычал еще сильнее.
— Но я придумал, как сделать нас одной большой дружной семьей!
И вот тут мы с младшим братцем разом притихли, потому что следующая фраза звучала приблизительно так: