Минуя тысячи преград
Шрифт:
Он хочет, чтобы она стала его женой. Причем только лишь для того, чтобы вместе воспитывать Уильяма, то есть без каких бы то ни было супружеских обязательств. Казалось бы, тут и в самом деле не стоит раздумывать. Все складывается как нельзя удачнее.
Только на душе у Айланы стало почему-то до того тоскливо и пасмурно, что она замерла, боясь расплакаться. Ей вспомнилась единственная ночь с Джеем, последовавшее за ней безоблачное счастье, небывало сладкие чувства, которые зародились тогда в ее сердце. И то, как, увлекшись этими чувствами, она вдруг поняла, что готова забыть о своей навязчивой идее. Причем с превеликой радостью.
Она была уверена, что больше не увидит Джея ни разу в жизни. И, сбежав к маме, мало-помалу приходила после расставания с ним в чувства. Он появился как раз в тот момент, когда она уже не сомневалась, что сумеет задушить в себе нелепую любовь.
– Айлана? – позвал Джей. – Ты согласна или нет?
Ей показалось, что его терпению вот-вот настанет предел. Он вообще вел себя совсем не так, как тогда, в «Ноэле». Гораздо более твердо, спокойно, категорично. Следовало поторопиться с ответом, не то он мог разозлиться, на все плюнуть и отправиться на поиски другой мамы для Уильяма.
– Да, я согласна, – не поднимая головы, произнесла Айлана.
Ей вдруг сделалось ужасно страшно. Джей сказал – спать можем в разных комнатах. Значит, он принял ее правила: тоже пришел к выводу, что обязательства излишни, что лучше сходиться с подругами всего на несколько дней и, смело оставляя их, шагать в одиночестве дальше.
Как это будет? – подумала она. Если мы заживем в одном доме, я никогда не смогу забыть нашу восхитительную ночь, то свое счастье, несбыточные мечты… Буду смотреть на него и знать, что сама навязала ему свободу, предоставила право любить кого угодно, лишь бы не меня? Бред какой-то! Полная неразбериха… Нет, семья без обязательств, тем более с тем, кого любишь, пожалуй, сущая пытка. Я сойду с ума… Превращусь в средоточие боли и неудовлетворенности… Господи! За что мне все эти муки?!
Она сильнее сжалась, буквально вдавливаясь под тяжестью руки Джея в диван, закусила губу, зажмурила глаза. Но слезы, которые ей так не хотелось показывать Джею, упрямо потекли по щекам, и из груди вдруг вырвалось сдавленное рыдание.
Ад продолжался буквально минуту и вдруг отступил, когда уверенно и с легкостью Джей взял ее на руки и посадил к себе на колени.
– Дурочка ты моя, до чего же ты глупенькая, смешная…
Его шепот проник ей в самую душу, утешая, убаюкивая. Она еще раз содрогнулась и замерла у него на груди, а слезы все лились и лились из ее закрытых глаз. Обильно, беззвучно.
– Ну что же ты плачешь, радость моя? – шептал Джей, целуя ее влажные щеки. – Разумеется, мы будем жить в одной комнате, спать на одной кровати. По-другому не может быть и никогда не будет. Это я так сказал, чтобы проверить тебя, чтобы ты сама поняла, как глубоко ошибаешься. Я не из-за Уильяма мечтаю на тебе жениться. Понимаешь, солнышко ты мое ясное? Вы оба мне нужны, ты и он, запомни раз и навсегда.
Айлана слушала его, не открывая глаз, ничего не отвечая. О чем-то размышлять, спорить, делать выводы она как будто внезапно разучилась. Потому что у нее появился Джей – сегодня и навсегда, до скончания века.
– Мы все достаточно настрадались в жизни: ты, я, наш малыш, – продолжал Джей ласково и очень уверенно. – Пора послать страдания ко всем чертям, сказать им «нет» и раскрыть объятия счастью. Для этого ведь так мало требуется, только задумайся. Всего-то открыть друг другу душу, довериться любви, то есть, по сути, собственному сердцу. Ведь так?
Айлана медленно подняла отяжелевшие веки, но Джею в лицо не посмотрела, устремила взгляд в его твердую как камень грудь, скрытую под тонкой тканью рубашки.
– Так? – более нежно спросил Джей.
Айлана шмыгнула носом и кивнула.
– Понимаю, что поведение твоего отца очень сильно на тебя повлияло, – произнес Джей, проводя рукой по ее волосам. – Но, прячась по его милости в своей невидимой скорлупе, ты не только страдаешь сама, но и причиняешь боль другим.
Айлана вскинула голову и, утирая слезы, вопросительно на него посмотрела.
– Маме, мне… – пояснил Джей. – Я ведь небезразличен тебе, сознайся?
Айлана страшно смутилась. Что-что, а объясняться мужчине в чувствах ей не доводилось еще ни разу. Впрочем, как и разговаривать так серьезно и видеть, что ее прекрасно понимают. Джей в самом деле был добрым волшебником. Не открыться ему уже представлялось ей невозможным.
– Небезразличен… – прошептала она, опять потупляя взгляд.
– Правда? – воскликнул Джей немного охрипшим от волнения голосом. – Девочка моя, красавица… Какая же ты у меня красавица и умница… Я от тебя без ума…
Айлана резко напряглась и посмотрела на Джея пристально, изумленно. Комплименты очарованных ею мужчин она по сей день упорно пропускала мимо ушей, а заговаривать о любви вообще никому не позволяла. Оказалось, слышать эти слова было приятно до головокружения.
– Я люблю тебя, – прошептал Джей, убирая ей за ухо сбившуюся на щеку прядку волос.
У Айланы перехватило дыхание. К ее глазам опять подступили слезы, но она закусила губу и не заплакала.
– Ты завладела моим сердцем в самую первую секунду, честное слово… – Джей тихо засмеялся. – Может, когда я даже еще не видел твоего лица. Только ногу в зеленом ботинке и джинсовой штанине.
Айлана недоуменно сдвинула темные брови.
– Входя в кабинет там, в участке, ты продолжала спорить с очередью. Одной ногой ступила внутрь, другой оставалась в коридоре. Еще и ела при этом шоколадку. – Джей засмеялся громче.
– Но ведь они не хотели меня впускать, – пробормотала Айлана. – А насчет шоколадки… Наверное, я захотела тогда есть… Или просто конфета была слишком вкусная, вот я и не удержалась… А может…
Джей зашелся от хохота, прижал к себе Айлану так крепко, что на секунду ей показалось: он никогда больше ее не выпустит, всю жизнь будет повсюду носить за собой.
– Вот за это-то я и обожаю тебя, родная ты моя, ненаглядная.
Он чмокнул ее в висок, в щеку, коснулся губами рта… Последовал страстный, долгий ненасытный поцелуй, с которым у Айланы исчезли остатки сомнений и тревог.