Мины по-флотски

Зверев Сергей Иванович

Грифитс усмехнулся, вспомнив свой спор с Кэтрин о том, дура Катя или нет. Выходило, что он прав, а вот журналистка ошибалась.

– Я не жажду чьей-то крови, – сказал он. – Я хочу вернуть то, что у нас украли. И обыск делать совсем необязательно. Вор спрыгнул за борт. Достаточно установить, кто сейчас отсутствует. Вот и все. Кстати, – Джон выразительно посмотрел на Сабурову, перевел взгляд на Николая, – а где ваш приятель? Где третий? Я, конечно, недостаточно хорошо рассмотрел его в темноте, но по комплекции он вполне подходит на

роль подозреваемого. К тому же он покинул вечеринку незадолго до ограбления. Его исчезновение показалось мне подозрительным, и я пошел с Кэт проверить. И не ошибся.

Катя постаралась держаться абсолютно спокойно.

– Наш земляк сказал, что устал и идет к себе, – произнесла она. – У нас на самом деле сегодня выдался тяжелый день. Об этом многие знают. Вы не слышали?

– Слышал, – пожал плечами Грифитс. – Думаю, ваш друг не будет против, если мы ненадолго потревожим его сон? – прищурился журналист.

Командир плавучего госпиталя вопросительно посмотрел на Катю.

– Какие могут быть возражения? – проговорила она спокойно, но в этот момент сердце ее застучало неровно.

Сабурова бросила беглый взгляд на Зиганиди, словно договаривалась о том, как следует поступать в дальнейшем. Прыгать, как Саблин, за борт или же открещиваться от него? Мол, знакомы мы совсем недавно. Ничего толком про него не знаем. Казался приличным человеком…

Грифитс подошел к двери каюты Саблина, постучал костяшками сперва негромко. Никакого результата.

– Откройте, – властно произнес Грифитс. – Неужели вы не слышали, что здесь творилось?

И вновь никакого ответа. Оператор победно посмотрел на Катю.

– Только не говорите мне, что он сильно устал и спит беспробудным сном, – проговорил он, и в голосе уже чувствовались нотки угрозы.

– Возможно, так и есть. Он очень крепко спит. Иногда по утрам не получается его добудиться, – вставил Зиганиди.

– Сильно сомневаюсь.

Джон перевел взгляд на запасной ключ, висевший в застекленном ящичке около двери. Надпись извещала, что стекло следует разбить в случае пожара.

– Сейчас не пожар, – сказал оператор, – но, если вы позволите… – Он глянул на командира. – Я осторожно, разбивать стекло не придется.

С этими словами Джон достал перочинный нож, выщелкнул лезвие и аккуратно снял штапики, удерживающие стекло. Ключ провернулся в замке. Первой в каюту заглянула любопытная Кэтрин.

– Я же говорила, – произнесла она, увидев пустое помещение, в котором горел свет.

Но долго праздновать победу ей не пришлось. Матовая дверца душевой кабинки открылась, за ней стоял в чем мать родила каплей Саблин, щеки его густо укрывала мыльная пена, в правой руке Боцман держал бритвенный станок.

От неожиданности журналистка покраснела и попятилась.

– Простите, – пробормотала она.

– Вы ошиблись каютой? – спросил Саблин, прикрывшись полотенцем. – Насколько я помню, ваша находится ближе к выходу на палубу. – И меня простите, в следующий раз не забуду закрыть дверь.

Кэтрин выскочила в коридор, захлопнула за собой дверь каюты.

– Мы ошиблись, – сказала она Грифитсу.

– Можете еще поискать, – предложила Катя, – кроме латышских граждан, на борту есть еще поляки, греки и португальцы.

– Но кто-то же украл мои кассеты? – развел руками оператор.

– Надеюсь, больше вы нас беспокоить не станете. Во всяком случае, по этому вопросу. Произошло недоразумение, вы извинились, инцидент исчерпан. Мы же на корабле одна команда, хоть вы и не медики. – Катя старалась говорить так, чтобы не сильно обидеть оператора, контакты с ним могли понадобиться в будущем, все ее колкости предназначались лишь для Кэтрин.

– Пошли отсюда, – сказала журналистка и взяла Джона под локоть. – У меня голова разболелась. Надеюсь, аспирин у тебя не украли.

– Не забывай, здесь госпиталь, и с аспирином проблем тут не может быть по определению.

– Я сделаю все, от меня зависящее, – пообещал командир корабля. – Но, как понимаете, скорее всего, действовал кто-то, кто проник на борт со стороны моря, а там его поджидали сообщники. Я сожалею о случившемся. Недоработала охрана. Приношу всем извинения за испорченную вечеринку.

Телевизионщики скрылись в каюте Грифитса, чтобы подсчитать нанесенный им урон. Любопытные понемногу рассосались. Когда в коридоре остались лишь Катя и Зиганиди, Сабурова постучалась и вошла в каюту к Саблину.

– Это мы, – предупредила она.

Виталий, обмотавшись полотенцем, выкручивал мокрую одежду.

– Моя телепортация прошла без сбоев и, как понимаю, вовремя, – весело сказал он.

– Я уже думала, что мы спалились по полной программе, – призналась Катя. – Еще немного – и самим пришлось бы прыгать за борт. Поднялся по якорной цепи?

– Это было не самое сложное. Куда трудней оказалось протиснуться в иллюминатор, – Виталий хмыкнул. – Голова пролезла, а вот плечи никак не хотели, застрял, как Винни Пух из мультфильма. – Он потер содранное плечо. – Чуть всю кожу на нем не оставил. – Спасибо, что подыграли. А ты, Николай, не мог раньше меня предупредить?

– Он просто как с цепи сорвался, бросился сломя голову, – повинился Зиганиди. – А бегает он быстро.

– Ладно, проехали, – махнул рукой Виталий, развешивая на душевой кабинке мокрую одежду.

– Не зря хоть старались? – спросила Сабурова.

– Вскрытие покажет, – невесело сообщил Саблин и разложил на расстеленной на столе газете флешки, накопитель, кассеты. – Если морская вода их не повредила, подсохнут, сможем посмотреть, что нам досталось.

– Надеюсь, – вздохнула Катя. – Я однажды флешку из кармана джинсов достать забыла, в стиральную машину бросила. Почти час крутились при температуре пятьдесят градусов. Флешке хоть бы что, только индикаторная лампочка работать перестала.