Мио, мой Мио!
Шрифт:
— Спасибо тебе, добрая земля! — сказал я, когда мы уходили.
Но земля ничего не сказала в ответ. Молча лежала она перед нами. Вход в пещеру исчез.
Мы шли и шли. Вот наконец и опушка Мертвого Леса. Снова вздымаются впереди горы и скалы. Отчаяние охватило меня. Мы вернулись к тем самым скалам, которые окружали Мертвое Озеро. Напрасны все наши муки! Никогда не найти нам Кователя Мечей. Ночь напролет блуждали мы по Мертвому Лесу, а теперь снова вернулись туда, откуда начали свой путь. Вот и лачуга Эно, такая приземистая, серая и жалкая! Чтобы не рухнуть,
— Может, это и есть самая черная на свете гора? — воскликнул Юм-Юм.
Самая черная на свете гора — как я раньше не догадался! Ну да, пещера Кователя Мечей именно в той горе, которая чернее всех на свете. «В самой глубокой пещере самой черной на свете горы» — так сказал Эно.
— Ой, Юм-Юм, — начал я, — вот увидишь…
Но тут же смолк. Я знал: все, все пропало! Потому что из Мертвого Леса хлынула целая лавина черных стражников. Одни бежали, другие мчались на черных конях, и вся эта орава неслась прямо на нас.
Они увидели нас и громко закричали своими жуткими хриплыми голосами:
— Враг среди нас! Вот он! Хватайте его! Рыцарь Като приказал: враг должен быть схвачен.
Мы с Юм-Юмом стояли, прижавшись спиной к скале, и смотрели на стражников. А стражники все ближе и ближе! Да, всему конец! Не придется мне сразиться с рыцарем Като! Мне хотелось броситься на землю и заплакать. Но тут же я подумал, что еще успею выплакаться. Ведь уже завтрашней ночью старый Эно услышит над озером новую птицу, которая громче и горестнее других станет оплакивать свою судьбу! И старый Эно скажет тихо:
— Принц Мио кружит над озером!
В самой глубокой пещере самой черной на свете горы
Но тут случилось чудо! Отвесная скала за моей спиной подалась назад. И не успел я опомниться, как мы с Юм-Юмом очутились внутри горы. Затаившись в горе, мы дрожали, как ягнята при виде волка, хотя опасность уже миновала. Мы были внутри горы, скалистые стены сомкнулись за нами, а стражники остались снаружи. Проникнуть к нам было невозможно.
Но мы слышали, как стражники бесновались там, в лесу.
— Ищите, ищите повсюду! — кричали они. — Враг только что был среди нас. Ищите повсюду!
— Ищите, ищите! — сказал я. — Здесь вам нас никогда не отыскать.
Ну и обрадовались же мы с Юм-Юмом! И от радости громко засмеялись. Но тут я вспомнил про Мирамис, и мне стало не до смеху.
Оглядевшись по сторонам, мы увидели, что находимся в огромной пещере. Там было скорее сумеречно, чем темно: неизвестно откуда пробивался слабый свет. Множество темных проходов вело из пещеры вглубь горы.
«В самой глубокой пещере самой черной на свете горы» — так сказал Эно. Может, какой-то из этих ходов ведет к Кователю Мечей? Но какой? Этого мы не знали. Немало еще, видно, придется нам проблуждать, пока мы отыщем его.
— Вот мы и вошли в гору, самую черную на свете, — сказал Юм-Юм.
— Войти-то мы вошли, — сказал я, — но, сдается мне, нам отсюда не выйти!
В этом подземелье и впрямь запросто
Взявшись за руки, мы с Юм-Юмом отправились в самую глубь горы. Мы чувствовали себя маленькими заблудившимися детьми, а путь в самую глубокую на свете пещеру был, верно, неблизок.
— Эх, была бы гора не так мрачна, — сказал Юм-Юм, — проходы не так темны, а мы не так малы и беззащитны!
Мы шли и шли. Порой впереди можно было что-то разглядеть, порой наступала такая темень, хоть глаз выколи! Местами подземные ходы были так низки, что приходилось идти согнувшись, а иногда пещерный свод поднимался высоко-высоко, как в церкви. На стенах проступала сырость, было холодно, и мы поплотнее кутались в плащи, чтобы не замерзнуть.
— Никогда нам отсюда не выбраться, никогда не найти пещеры Кователя Мечей, — сказал Юм-Юм.
Мы проголодались и поели немного хлеба насущного. Поели немного, потому что не знали, насколько придется его растянуть. Ели мы на ходу, и когда я жадно проглотил свой последний ломтик, мы как раз подошли к тому месту, где подземный проход разветвлялся на три.
По отвесной стене струилась вода, а меня так мучила жажда. Я остановился и стал пить. Нельзя сказать, чтобы вода показалась мне вкусной, но другой не было. Напившись всласть, я обернулся к Юм-Юму, но Юм-Юма и след простыл. Он исчез. Может, он не заметил, как я остановился, и продолжал идти по одной из галерей?
Сначала я нисколечко не испугался. Стоя у перепутья, я гадал, куда же отправился Юм-Юм. Уйти далеко он не мог, и надо только покричать его…
— Юм-Юм, где ты? — закричал я что есть мочи. Но мой крик вернулся ко мне жутким шепотом. Понять не могу, что за диковинная эта гора! Скалистые стены поглощали мой голос, приглушали его, превращая в шепот. А шепот эхом отзывался в горе.
— Юм-Юм, где ты?.. — шептало в темных коридорах. — Юм-Юм, где ты?.. Юм-Юм, где ты?..
Страшно перепугавшись, я стал кричать еще громче, но гора по-прежнему шепотом повторяла мои слова. Мне показалось, будто я слышу не свой собственный, а чей-то чужой голос. Кто-то сидит в глубине горы и издевается надо мной.
— Юм-Юм, где ты?.. Юм-Юм, где ты?.. Юм-Юм, где ты?.. — шептало эхо.
О, как я перепугался! Ринувшись налево, я пробежал несколько шагов по узкому коридору, потом бросился назад к развилке и побежал направо, но, снова возвратившись, бросился в средний проход. Юм-Юм, куда ты подевался? Я не смел больше кричать — страшнее всего был этот шепот. Но мне казалось, что Юм-Юм должен почувствовать, как плохо мне без него, и вернуться.
Во все стороны расходились все новые и новые темные ходы, а я бегал по ним и все искал и искал. Я пытался сдержать слезы. Ведь я — рыцарь. Но какое уж тут рыцарство! Я думал о Юм-Юме, который бегает где-то и горестно зовет меня. Я бросился на каменный пол и заплакал так горько, как в тот раз, когда стражники схватили Мирамис. Теперь ни Мирамис, ни Юм-Юма со мной не было. Я остался один.