Мир Авиации 2001 01
Шрифт:
С американским командованием я договорился быстро, с одной группой должен был лететь сам, со второй штурман, с третьей стрелок. В ночь перед вылетом не спалось, и тут постучал к нам в комнату полковник из СМЕРШа при Главном штабе ВВС. Я его хорошо знал.
— Надо поговорить.
— От экипажа у меня секретов нет, можно говорить при всех, — ответил я.
Тогда он спросил, есть ли у меня приказ Новикова на выполнение задания с американцами. Устное поручение-то у меня было, а вот письменного приказа — нет.
— Тогда, — говорит, — я лететь не советую. Если органы заинтересуются, чем объясните, что летали на американском бомбардировщике
Конечно, осторожный Новиков никакого приказа не отдал, и мой полет на американском бомбардировщике так и не состоялся.
На авиазаводах бывал довольно часто, поэтому познакомился со многими директорами и авиаконструкторами.
Как-то мне пришлось вылететь в Казань на завод, эвакуированный из Филей, за тремя новыми Пе-2 для Управления.
Директором по-прежнему был знакомый мне Окулов, он меня узнал и распорядился подготовить самолеты особым образом, отполировать обшивку, дополнительно отрегулировать двигатели. Машины получились прекрасные, максимальную скорость давали километров на 40 в час больше обычных. На одном из этих самолетов пришлось участвовать во Львовской операции.
Тогда я вел бомбардировочную дивизию на цель — танковое соединение в районе Броды. Сверкающий как зеркало Пе-2 привлек особое внимание немецких истребителей, и они навалились на нас со всех сторон. Первый «мессер» был сбит моим стрелком-радистом Великородным, второй — штурманом Владимировым, после чего ствол пулемета у штурмана перебило снарядом, а на хвосте висел уже третий «мессер».
— Стреляй ракетой, — скомандовал я штурману.
Он выставил ракетницу в форточку и пальнул в немца, тот от неожиданности задрал нос и тут же попал под очередь пулемета стрелка-радиста…
Летать во время войны в сложнейших метеоусловиях приходилось очень часто — для меня это было обычным делом. Когда бои шли уже в Румынии, Новиков отправил меня туда для подготовки бомбардировочных частей 17-й ВА. Над Москвой висела низкая облачность, и лететь в такую погоду не следовало. Но приказ есть приказ, и я поднял «Бостон» в воздух. На маршруте погода оказалась еще хуже, и весь путь от Москвы до Бухареста (а это почти две тысячи километров) пришлось вести самолет на бреющем. Дальше лететь было совсем уж невозможно, и я сел на аэродроме румынской столицы. Румыния тогда уже вышла из войны, радушный румынский полковник отвез нас в отель «Амбассадор», где я встретил знакомого мне еще по дням подготовки освобождения Севастополя поэта Сергея Михалкова. В Севастополе он и Эль-Регистан жили рядом с нами на Северной стороне в домике — должны были описывать бои, да что-то у них не получилось, они уехали. Михалков тут же стал звать меня в ресторан, но я хотел отоспаться, а вместо себя оставил ему своего штурмана Владимирова Петра Федоровича. Тот мог выпить хоть ведро — и ни в одном глазу.
* Здесь для обеспечения полетов американской авиации была образована 169-я авиабаза особого назначения, командовал АБОН ген. — м-р Перминов А. Р.
Продолжение следует.
Снова об Иване Федорове
Если наши узко-тематические издания по авиации все никак не отстанут от Бориса Сафонова, то широко-публичная пресса не перестает выдавать сенсации, и все об одном и том же герое — Иване Евграфовиче Федорове. Не пилот — диво дивное: «сбил 134 самолета противника, участвовал в 9 войнах, летал на 297 типах, получил высшую награду Германии из рук
И плодятся публикации, как грибы после дождя. И откликаются ветераны, и всё непечатными выражениями.
Объяснение простое. В данном тяжелом случае налицо встреча двух устремлений: с одной стороны — желание героя рассказать о себе (а то еще не все знают), с другой — жгучее свербение у особо не вдающихся в предмет журналистов по поводу жаркого.
Однако в сложившемся симбиозе мы не склонны осуждать обе стороны. Отдавая должное действительным заслугам Ивана Евграфовича (а они есть — см. книгу Н. Бодрихина «Советские асы»), думаем все-таки, что заниматься героем — дело профессионалов от геронтологии, к коим мы не относимся. Что касается журналистов, то и у них есть «уважительная причина». Специфика их работы — ежедневный аврал. Куда там проверять-перепроверять!
Понятно, что такое грандиозное явление как пожелтение прессы нам не изменить, и мы выступаем только для того, чтобы сказать вам: если вы чуете лажу в публикациях про И.Федорова, то мы с вами одной крови. Если нет — думайте. Думайте головой. Ведь для чего-то она выросла! Думайте и присоединяйтесь к нам.
После публикации рецензии на книгу В. Цветкова «Воздушные перевозки Восточной Пруссии» в редакцию пришло письмо от шведского историка авиации Л. Андерссона, специализирующегося на русской и советской авиации.
Он не согласен со словами рецензии о том, что «… книга В. Цветкова является… оригинальным и достаточно серьезным трудом в российской авиационной историографии…» И, надо признать, приводит достаточно веские аргументы. «Целые большие куски, — пишет Л. Андерссон, — взяты из моей книги «Soviet Aircraft and Aviation 1917~1941», опубликованной еще в 1994 году…» Получается, что большая часть книги В. Цветкова — цельнодернутое у шведа.
Более того, не то, чтоб запутать след, не то, просто из-за неаккуратности, но в библиографическом списке В. Цветков умудрился переврать фамилию шведского историка и вместо L. Andersson у него — некий Andersen (видимо-Ганс Христиан).
Грустно все это, люди. Конечно, пользоваться уже опубликованной литературой для историка — норма. Но всему есть предел.
А дозволять себе воровство, оправдывая его нашей бедностью…
Все-таки самое большое «завоевание» большевиков — это то, что они Бога отменили, завещавшего: «не укради».
ВОЙНА В ВОЗДУХЕ
Стратегическая воздушная разведка НАТО против СССР 1950-е годы
Геннадий СЕРОВ Москва
В первые послевоенные годы Соединенные Штаты, обладая монополией на атомное оружие и средства его доставки (стратегические бомбардировщики), чувствовали себя вполне комфортно на своем континенте и рассматривали один за другим планы превентивных ядерных ударов по своему единственному потенциальному противнику — Советскому Союзу. Возможность ответного удара в расчет не принималась: считалось, что после разорительной войны СССР еще долго не сможет достичь технологического уровня США в области новейших вооружений.