Мир богов. Книга 2
Шрифт:
Зевс стоял на площади перед Золотым дворцом и, не вмешиваясь в битву, зорко следил за своим могущественным противником.
Измотанный безумными титанами, среди которых особенно отличался Кронос-Сатурн, Золотой император был уже на пределе своих возможностей. Он уже ни на что не надеялся, как вдруг на помощь ему пришёл гекатонхейр Эгеон.
Один вид бессменного тюремщика привёл титанов в такое замешательство, что стоило гекатонхейру прикрикнуть на них, мол, нечего здесь болтаться, как их будто ветром сдуло.
Безумцы бросились обратно в Тартар и вновь расселись по своим камерам. Довольно покряхтывая, Кронос-Сатурн растянулся на лежанке из соломы и погладил себя по впалому животу.
— Эй!
— Шиш с маслом! — проворчал Иапет-Яфет. — Сам знаешь, Эгеон предан Золотому императору и ещё припомнит нам, что мы выступили против него.
— И правильно сделает, — откликнулся сам Тартар и сердито добавил: — Дураки набитые! Вот чего вам не сиделось на всё готовом? Учтите, сбежите ещё раз и обратно я вас не пущу.
— Не злись! Если бы не мальчишка Хаоса, нам бы даже в голову не пришло покинуть тебя, — заискивающе проговорил Криос, который уже настолько одичал, что не мыслил себя вне стен своей тюрьмы.
— А я вас предупреждал, что они оба проходимцы: что внук, что дед! — прогудел Тартар. По натуре он был ретроградом и недолюбливал старшего брата за его беспокойный характер и пристрастие к сомнительным экспериментам.
Титаны поклялись, что больше ни ногой из своей тюрьмы и Тартар, смягчившись, выдал им не только обед, но и вино. Перепившиеся боги заспорили, кто сильней Золотой император или Зевс, и, разругавшись в пух и прах, подрались между собой. Между тем, если бы они вернулись, то могли бы воочию лицезреть ответ на свой вопрос.
Когда титаны исчезли, Золотой император признательно глянул на гекатонхейра Эгеона и ринулся к Зевсу. На полпути он завяз в плотной толпе воинов и вызвал такоту. Из всех стихий элементаль огня был единственным, кто подчинялся ему в прежней мере, и он придал ему форму шолоицкуинтли. Пока помощник воевал с желающими лично подраться с Золотым императором, он сам пробился к греческому громовержцу и вызвал его на поединок. Хотя к тому времени сражение уже вошло в ту фазу, когда его участники не обращают внимания на то, что творится вокруг, но умопомрачительный грохот и ослепительный блеск молний, которыми обменивались властители пантеонов, были таковы, что не заметить их было невозможно.
Поединок между Золотым императором и Зевсом был слишком важен, поэтому вокруг них то там, то тут возникало спонтанное перемирие. Храня свирепое выражение на лицах, воины стояли плечом к плечу, зачастую с недавним врагом, и ждали чем закончится их побоище.
Битва постепенно стихала, но тут появились богиня раздора Эрида и неистовая богиня ярости Энио. Где насмешками, где похвалами они начали подымать угасший боевой дух воинов, при этом не делая особых различий между своими и чужими.
Призывы богинь не остались безответными. Чтобы поддержать Зевса, греки начали колотить по щитам. Китайцы этого не стерпели. После дружного воинственного клича они ринулись к грекам, и утихшая было битва закипела с новой силой.
Сцепившиеся не на жизнь, а на смерть Золотой император и Зевс ничего не замечали. Когда магические приёмы исчерпали себя, они вооружились церемониальным оружием — один мечом Ущербной луны [8] , другой лабрисом [9] — и закружились в смертельном танце.
8
Меч Ущербной луны (гуань дао) — китайское холодное оружие, которое можно классифицировать как глефу или алебарду, состоит из длинного древка с боевой частью в виде широкого изогнутого клинка.
9
Лабрис (др. —
Поскольку предки индейцев взялись за оружие на тысячелетия раньше, чем предки европейцев, то преимущество было на стороне Золотого императора. Зевс держался как мог, но удары сыпались один за другим и он, не выдержав, рухнул на колени.
Быть бы громовержцу без головы [10] , но тут появился воин в чёрно-белых доспехах.
— Фьюстер! Выстрелишь, и я уничтожу тебя! — прорычал Золотой император. Несмотря на маску, он догадался кто перед ним, ведь сафами [11] владели лишь боги любви.
10
Это не убило бы громовержца, но отправило бы его в длительную прогулку по миру мёртвых.
11
Сафа, иногда Сапфа (греч. "причина страстей") — золотой лук греческого бога любви Эроса.
— Не переживайте, государь! Я не одарю вас нечестивой любовью, хоть вы были несправедливы ко мне.
Лотико особо не целился, тем не менее стрела с совиным оперением, как и в случае с Кецалькоатлем, угодила точно в сердце.
Золотой император замер, равнодушный ко всему, и преданный ему элементаль огня с горестным рёвом ушёл в землю.
Зевс пришёл в себя и в его руке засверкала молния, но бог любви заслонил собой властителя Фандоры. «Отойди! Если не хочешь обратно в Тартар!» — рявкнул громовержец. «Тейлеос [12] , прошу простить мою дерзость, но вы должны пообещать, что сохраните жизнь Золотому императору», — почтительно проговорил Лотико и вместо лука в его руках возник кэм. Чёрный жезл с ослепительно белой звездой на верхушке был точно таким же, как у Хаоса. «На всякий случай дедушка одолжил мне свой атрибут, чтобы вы поняли, что это не моя прихоть, а его… просьба», — добавил он всё тем же почтительным тоном.
12
Телейос (, вершитель, всемогущий). Эпитет Зевса.
Зевс гневно глянул на юного бога, но не захотел ссориться с всесильным Хаосом. «Что ж, пусть будет по-твоему», — процедил он сквозь зубы, и на Золотого императора упало грозовое облако, которое спустя мгновение исчезло вместе с ним.
Обрадованные греки издали победный клич, но в ответ им прилетело такое жуткое рычание, что бывалые воины побледнели от испуга.
Китайские небожители, воодушевлённые появлением Огненной стражи, сразу же приободрились, но и они рано обрадовались. Грозные адские псы пришли не воевать, они сопровождали властителя царства мёртвых.
Облачённый в парадные одежды Кецалькоатль с торжественным видом ступил на лестницу Золотого дворца и её беломраморные ступени, щедро залитые кровью и заваленные телами убитых, обрели первозданную чистоту.
Пока вероломный союзник поднимался наверх, Зевс, наблюдающий за его неспешным шествием, всё больше мрачнел. Появление Кецалькоатля, да ещё на глазах у всех, низводило его до роли пособника узурпатора власти Золотого императора.
Не зная, что делать, Афина опустилась рядом с Зевсом и бросила на него вопросительный взгляд. На его каменном лице не отразилось никаких чувств, тем не менее она ощутила его гнев и желание победить любой ценой. Хотя благоразумие говорило ей, что это самоубийственная затея, она повиновалась безмолвному приказу отца.