Мир до начала времен
Шрифт:
И в этот момент к нам на выручку подходит кавалерия, то есть основные вооруженные силы нашего племени во главе с Андреем Викторовичем. А с ними сержант Седов со станкачом Браунинга, который тут же начинают устанавливать на треноге. А это еще тот брандспойт – не чета нашим «люськам». Но мы тут уже управились сами, ну то есть почти управились. Палубу-то мы зачистили, но не до конца. Возможно, кто-то прячется на неподбойном борту за рубкой или в самой рубке, догадавшись не высовывать голову. Андрей Викторович окидывает взглядом сложившуюся картину и кивает.
– Молодцы, – говорит он, – хвалю за службу. Да только скажи мне, Серега, зачем ты с итальянцев штаны снимал?
– Ноги связать мне было нечем, – нехотя ответил я. – Вот я и подумал, что со спущенными штанами особо не побегаешь, можно только ползать…
– Умно, Серега, – рассмеялся Андрей Викторович, – умно. А теперь давай со всем этим заканчивать. Ты со своими бойцыцами подержи субмарину на прицеле, а я возглавлю абордажную партию.
– А может, я с вами? – спросил я. – А на прицеле этих мерзавцев подержит товарищ Седов? Один его станкач по огневой мощи равен всему моему взводу…
Андрей Викторович посмотрел на меня так, будто я сморозил величайшую глупость, и вздохнул.
– Отругать бы тебя как следует, Серега, – сказал он, – ну да ладно. На первый раз прощаю. Еще раз запомни, лейтенант: приказы не обсуждаются, а выполняются. И если я говорю, что пойду на абордаж только со своей группой, то в этом есть определенный и вполне конкретный смысл. Ты просто не способен к тому высшему пилотажу, который потребуется от меня там, на палубе. Подставишься по-глупому под пулю и оставишь своих жен вдовами, а своего Ромочку – сиротой…
И в этот момент случилось удивительное явление. Над бортом рубки поднялась палка с привязанной к ней белой тряпкой, которая лениво затрепыхалась на ветерке над рекой.
– Ну нифига себе сюрприз! – выругался командир. – Смотри ж ты – сдаются. Теперь предстоит вступать с ними в переговоры о капитуляции, а у нас хоть кто-нибудь знает по-итальянски?
– Андрей Викторович, – вдруг сказал Александр Шмидт, – я могу довольно хорошо говорить по-немецки. Если не все офицеры, то хотя бы командир этой субмарины обязательно должен знать язык своих союзников.
– Попробуй, кадет, – ответил Андрей Викторович, – хуже от этого точно не будет.
Тогда же, и почти там же, итальянская подводная лодка «Лоренцо Марчелло».
Командир подводной лодки капитано ди корвета Карло Альберто Тепати.
Переправив старшего лейтенанта Дамиано на берег, оказавшийся довольно близко, не далее ста метров, мы принялись прояснять свое положение. И первые же сведения заставили нас заподозрить, что тут что-то не так. Старшина второго класса Джакомо Беттини, вернувшийся обратно к нашей субмарине из поездки на берег, доложил, что видел деревья и кусты, с которых еще не до конца облетела осенняя желтая листва, а ведь, если верить календарю, сейчас двадцать пятое февраля – канун весны, а не поздняя осень. Когда мы уходили в поход пятого февраля, то на деревьях давно уже не было ни одного листочка.
Еще он поведал, что люди, рыбачившие в этом месте с мостков, при приближении доблестных итальянских моряков торопливо отступили, собрав все свои вещи, а на месте их пребывания остались следы как вполне обычной для европейцев обуви, так и те, что могли бы принадлежать диким американским индейцам, обутым в мягкие мокасины. И вообще Жиронда – это густозаселенный край, и сейчас, когда настало утро, из прибрежных селений и хуторов до нас должны доноситься крики петухов и гавканье собак, однако же ничего подобного не слышно, будто мы находимся в диком краю, где не ступала нога цивилизованного человека…
Тогда я приказал старшине и его подчиненным снова сесть в лодку и вернуться на берег, чтобы все там осмотреть, не удаляясь, впрочем, далеко от места высадки. Потом ко мне подошел старший механик Гвидо Белло и доложил, что, судя по промерам лотом, наша субмарина плотно сидит на песчано-илистом грунте почти двумя третями своего корпуса. Без посторонней помощи наше положение безнадежно. Сняться с такой мели возможно только с помощью земснаряда, и не иначе. Не зная, что и ответить на подобное заявление, я с высоты рубки огляделся по сторонам. Туман постепенно редел, так что через его неверную пелену уже просматривался ближайший берег (те самые мостки, о которых говорил старшина) и прибрежные кусты, действительно еще одетые листвой; впрочем, чуть дальше очертания местности терялись в сплошной молочной мгле. Я подумал, что скоро солнце окончательно разгонит эту белесую муть, и тогда мы увидим окрестности собственными глазами и поймем, куда мы на самом деле попали.
И тут все и началось. Неизвестные люди в зелено-черной камуфлированной форме, выбежавшие из туманной пелены, без всякого предупреждения или угрожающих криков, сначала расстреляли на берегу из винтовок и ручного пулемета старшину Беттини и его подчиненных, а потом открыли прицельный огонь на поражение по членам команды нашей субмарины, занимающимся на палубе своими делами. Нападение было яростным и хорошо подготовленным: стреляли эти исчадия ада метко, как настоящие дикие индейцы, и мои люди оказались беспомощны перед этой атакой, тем более что они не ожидали нападения, и большинство из них были в тот момент безоружны. Крики раненых и вопли утопающих мешались с посвистом пуль, противным визгом рикошетов и коротким злым стрекотом, издаваемым ручным пулеметом, что держал в руках один из пришельцев. Да-да, несколько наших матросов, забыв, что они не умеют плавать [8] , то ли сами бросились за борт под обстрелом, то ли упали туда по неловкости, и теперь отчаянно барахтались в ледяной воде, взывая о помощи.
8
Не все итальянские моряки родились и выросли в прибрежных районах своей страны, есть среди них и горцы.
Несколько раз противно цвикнуло и у меня над головой – я, пригнувшись, опрометью кинулся в люк. Нас, подводников, не учат геройски ходить в пехотные атаки цепями, при любой опасности мы должны убираться внутрь субмарины и командовать экстренное погружение, и только ссыпавшись по лестнице в центральный пост, я вспомнил, что мы, собственно, сидим на мели и погрузиться никуда не можем, только провалиться сквозь землю. Стыд и позор: командир струсил, когда его товарищи умирали под обстрелом неизвестного врага…
Поднявшись обратно и выглянув из люка, я успел увидеть, как героически погиб командир артиллерийской части нашей субмарины младший лейтенант Фабио Маринелли. Он пытался развернуть на врага спаренный крупнокалиберный пулемет Бреда, который ценой жизни трех матросов удалось расчехлить, зарядить и приготовить к бою. Но едва только его голова и плечи показались над обрезом борта, еще до того как он смог прицелиться и открыть стрельбу, в него попало несколько пуль, и несчастный юноша мешком свалился на палубу, пятная ее своей кровью. Особенно жутко выглядела кровавая дыра вместо правого глаза и разбитый вдребезги затылок. Бедный Фабио, нам будет не хватать твоего задорного смеха…