Мир Гаора
Шрифт:
– Милок где?
– А тебе зачем?
– мальчишка ухмыльнулся.
– Он для господ, лохматиками брезгует.
Гаор как бы невзначай крутанул паскуднику ухо. Мальчишка взвыл.
– Ты чего?! Да я тебе...
– И что ты мне?
– спросил Гаор, продолжая держать его за ухо.
– Поскрёбыш, не наглей, - остановилась рядом с ними Цветик, - он личный. Чего тебе, Дамхарец?
– Он Милка спрашивает, - захныкал Поскрёбыш, - а Милок в будуаре, новеньких обучает, велел не мешать.
– Будуар, говоришь, - Гаор разжал пальцы и отпустил ставшее красным
– Красиво изъясняешься, Поскрёбыш. В правом или левом?
– Правый для баб, - буркнул Поскребыш, осторожно ощупывая своё ухо.
– Смотри, влезешь не вовремя, он тебе ввалит.
– Это я ему ввалю, - пообещал Гаор.
Раз Мажордом решил Милка Старшим делать, то поможем, примем участие в обучении. Чтоб сразу понял и запомнил что и почём. Велел, значит, не мешать? Ну, так я тебе сейчас на всю оставшуюся жизнь объясню, кому и что ты велеть можешь.
И хотя ни одно из этих соображений он вслух не высказал, Поскрёбыш и Цветик уставились на него с одинаковым выражением удивлённого предвкушения, и, когда Гаор пошёл к будуарам, как назывались комнатки для пар, они последовали за ним, предусмотрительно держась не ближе трёх шагов.
В будуарах Гаор ещё не бывал: ключи от них хранились у Мажордома и выдавались им самим лично для санкционированных совокуплений. Гаор в первый же вечер заявил, что свои проблемы с женщинами решает сам, и ни разу за ключом не обращался. Насколько он знал, никто из третьей спальни тоже к Мажордому за этим не ходил. И потому, толкнув с властной уверенностью нужную дверь, Гаор вошёл и огляделся с невольным интересом. Но ничего такого особенного он не обнаружил. Обычный дешёвый бордель с широкой кроватью посередине, несколькими стульями и вешалкой на стене для одежды. В борделях хоть картинки на стенах были, занавесочки и прочая дребедень, а здесь... ну, никакой цивилизованности! На кровати лежали Милок и двое мальчиков, даже не мальцов, а малявок, похоже, ошейники по первому разу заклёпаны. Все трое голые, скомканное одеяло валялось на полу, одежда тоже. Милок лежал на спине, закатив глаза и блаженно подрагивая, а мальчики, всхлипывая, как после недавних побоев, вылизывали ему член и мошонку.
Гаор не удержался и брезгливо сплюнул.
Один из мальчиков испуганно обернулся на стук двери, и его страх покоробил Гаора больше всего остального. И разозлил. Отшвыривая ногами валявшиеся на полу штаны и рубашки, он подошёл к кровати.
– Брысь оба!
– негромко рявкнул он на мальчиков.
Те испуганно отпрянули. Милок недовольно что-то пробурчал и нехотя открыл глаза.
– Ну, чего тебе?
– томно простонал он.
– Малый набор для пикника, - очень спокойно ответил Гаор.
Милок утомлённо опустил веки:
– Пошёл вон и жди у кладовки.
Гаор удовлетворённо кивнул и взялся за дело. Бить Милка он не стал, а попросту натёр ему уши, как пьяному. Старинное многократно испытанное средство сработало и здесь. Милок сел в кровати, ошалело глядя на Гаора, но уже без всякой томной расслабленности.
– Ты что, Дамхарец?
– Узнал, значит, - усмехнулся Гаор.
– Уже
– Ты... ты...
– Я это, я. Сам встанешь, или поднять?
И он потянулся к шее Милка, будто и впрямь собирался поднять его. Как Гаор и рассчитывал, рассказ Щупика про висение в кулаке Милок помнил и потому сразу слез с кровати, натянул штаны, рубашку и шлёпки и пошёл к двери, бросив через плечо мальчикам:
– Здесь ждите, вернусь и продолжим.
Собравшиеся в коридоре зрители, в основном из первой спальни, шарахнулись, освобождая проход. Необходимая кладовка оказалась в дальнем конце коридора, за вещевыми, была большой и, на взгляд Гаора, захламленной. Во всяком случае, в кладовке Матуни у Сторрама порядка было куда больше. Причина хаоса обнаружилась быстро: Милок был неграмотен. Надо же, у Сторрама даже поселковые мальцы за месяц обучались разбирать индексы и пометки на контейнерах, а этот...
– Ты что?
– искренне удивился Гаор.
– Даже букв не знаешь?
В кладовке они были вдвоём, дверь Милок закрыл, но держался будто перед зрителями.
– Не твоё дело, Дамхарец, я такое знаю...
– Мг, - кивнул Гаор, снимая с полки картонную коробку с нарисованным на крышке мангалом.
– Знай, но вот щетина у тебя полезет, так все твои знания ненужными окажутся. Об этом не думал?
И по внезапно наступившему молчанию Гаор понял, что выстрел попал точно. Не глядя на внезапно побледневшего Милка, Гаор проверил содержимое коробки, убедившись в наличии полного комплекта мангала и шампуров, и начал искать пакет с углём: хрен их знает, где пикник устроят, а ну как и нарубить будет нечего.
– Ты...
– наконец выдохнул Милок, - ты...
– Что я?
– Гаор наконец обнаружил искомое, вытащил большой шуршащий пакет и уложил рядом с коробкой.
– А ты этого не боишься?
– наконец справился с собой Милок.
– Чего этого?
Гаор специально разговаривал, не глядя на собеседника, как бы полностью занятый работой.
– Что постареешь и станешь не нужен?
Вопрос прозвучал серьёзно, и Гаор, оторвавшись от полок, посмотрел на Милка. Увидел отвердевшее и словно осунувшееся лицо и ответил так же серьёзно.
– Сидеть за рулём и стоять за левым плечом я ещё долго смогу. А после сорока с третьей категорией... больше пятидесяти ни одному рабу прожить не дают.
– Врёшь!
– негромко крикнул Милок.
– Мажордому...
– и осёкся.
– Сколько?
– ответил вопросом Гаор.
– Его не тронут, - убеждённо сказал Милок.
– Они не посмеют. Ты врёшь, Дамхарец, мы не поселковые, мы... они не посмеют.
Гаор усмехнулся:
– Мне один раб, умнейший мужик был, так он говорил, что они могут всё, понимаешь, всё. Я такое видел...
– и оборвал себя.
Он не думал, не ждал, что разговор так повернётся, но раз Милок... не совсем ещё сволочь, то...
– Он отец твой? На своё место готовит?
Милок молча кивнул.
– Так чего он тебя грамоте не обучил?
Милок пренебрежительно дёрнул плечом.
– Обойдусь.