Мир иной
Шрифт:
И тут в Копалкине впервые прорывается злость. Он яростно смотрит на Артёма.
— У вас ничего не получится, — гневно шипит он, — альтернативный профсоюз пытались создать и до вас — ничего не получилось.
— Возможно, что так, — бесстрастно говорит Артём, — а возможно, что и иначе. Знаете, в отличие от большинства людей я мало привязан к результату. Я просто действую, так как считаю правильным.
Он видит, как застывает Копалкин, пытаясь осмыслить его предпоследнюю фразу. Интуитивно он чувствует, что
Я же не там, — вновь напоминает себе Плохой, — я на судне. Я вижу борта и воду за ними. Вон там возле надстройки Громалк и Лития, вроде бы на меня смотрят. Проклятие, как же остановить этот чёртов эйт. А память между тем совершила новый скачок.
— Обстоятельства несколько изменились, — произнёс представитель администрации, — и мы предлагаем вам подписать новый коллективный договор.
Артём быстро просматривал текст. Что там будет, он уже знал. Слухи давно ходили. Ага, вот.
— То есть вы предлагаете нам перейти на девяти часовой рабочий день, — громко произнёс он, — большое спасибо!
— Разумеется, он будет оплачен, — поспешно произнёс представитель администрации — Читайте внимательно.
— Уже прочитал, — мрачно бросил Артём, глядя представителю прямо в глаза. — Вы что действительно считаете нас за роботов.
На лице представителя появилась масляная улыбочка. Плохой попытался вспомнить, как его зовут: ведь представляли же перед началом собрания. Но имя не вспоминалось, видимо от злости.
— С профсоюзом всё согласовано, — сообщил представитель, — в связи со сложной финансовой ситуацией он считает это возможной, как временную меру.
Ага, — подумал Плохой, — потом временное станет постоянным. Где в новом договоре хотя бы строчка о том, что это временно?
— Ваш профсоюз! — бросил он.
— А что, есть другой? — представитель, кажется, искренне удивился.
Копалкин, понизив голос, начал, что-то ему объяснять. Представитель сразу помрачнел.
— Как же вы допустили?! — донеслось до Плохого.
От раздражения представитель явно не рассчитал силу голоса. А Артем, наконец, вспомнил, как его зовут: Пётр Семизвонов.
Капалкин виновато развёл руками.
— А что мы могли сделать, — он говорил гораздо тише Семизвонова, и Плохой скорее угадал, чем услышал его слова.
Улыбочка вновь возникла на лице представителя.
— Я прекрасно понимаю ваше нежелание, но говорю прямо, для завода настали тяжёлые времена. Мы все должны внести свою лепту, иначе все вместе утонем.
Артём хотел, было ответить, но его опередил Сирициус Максим, бывший заместителем Артёма в их новом профсоюзе, и его другом.
— Ага, — гневно воскликнул он, — они настолько плохи, что директор концерта празднует день рождения своего сына, устроив получасовой
Семизвонов побагровел.
— Не вам считать наши деньги. Они честно заработаны нами.
В его глазах на миг промелькнула лютая ненависть.
— И не вам превращать нас в рабов, — в тон ему ответил Плохой. — Мы вам тут, знаете ли, не быдло.
— Ну, в самом деле, — невнятно проблеял Копалкин, — не стоит считать деньги в чужих карманах. Профсоюз счёл предлагаемую меру допустимой, в нашей ситуации.
И тут вскочил Алексеев. Это был солидный крепкий мужчина средних лет.
— Да накой ляд мне профсоюз, который сразу же всех сдаёт администрации!
Артём был удивлён, Алексеев был крайне консервативен и все разговоры о новом профсоюзе считал надувательством, призывы же объединяться антигосударственной пропагандой. И если уж он озверел, то значит, у людей действительно накипело.
Но досмотреть сцену дальше настоящий Артём не смог: внезапно всё кончилось. Видение расплылось, и Плохой, уже по настоящему, осознал себя в реальности. Перед ним находилась Лития. Ощутив, что-то на голове, Артём повернул голову. Позади, возложив на него руку, стоял Громалк.
— Что ты творишь, — с гневом сказал он, — я же сказалтебе визуализировать эйт духа и только его.
— С ним я справился уже давно, — отозвался Плохой, уже немного пришедший в себя после возвращения в реальный мир, — и со всеми остальными эйтами по отдельности тоже. Ну, по крайней мере, я так думаю. Обе пары тоже визуализировал, а вот всю схему, ну никак не получалось.
Он немного помолчал, заметив, что Громалк внимательно слушает.
— Тогда я решил зайти с другого конца и прикинуть, как всё это работает.
— Понятно, — буркнул учитель, — и начал, конечно, сэйта памяти. Артём, запомни, память, да и вообще тело и всё сознание управляются через дух. Не зря же я велел тебе в первую очередь проработать именно этот эйт. Между прочим, визуализировать его только полдела, контроль его для новичка не так уж и прост. Так что будь добр, впредь точно следуй моим инструкциям.
— Поверь, всё могло закончиться очень плохо: бывает, что чародеи становятся памятными наркоманами, не в силах оторваться от приятных воспоминаний.
Постепенно Громалк успокоился.
— Литии спасибо скажи, — проворчал он, — это она почувствовала, что с тобой, что-то не то. А я, старый лопух, проглядел. Так, что пришлось насильственно прерывать транс. Ладно, я тоже виноват: опять не учёл твой стремительный прогресс. Ты как, отошёл?
— Да вроде бы.
— Тогда немедленно займёмся эйтом духа, ты должен срочно составить хотя бы начальное представление об этом эйте, что бы впредь избежать подобных эксцессов.