Мир истории: Россия в XVII столетии
Шрифт:
Феодалы
Среди всех классов и сословий господствующее место безусловно принадлежало феодалам. В их интересах государственная власть проводила меры по укреплению собственности бояр и дворян на землю и крестьян, по сплочению прослоек класса феодалов, его «одворянению». Служилые люди по отечеству оформились в XVII веке в сложную и четкую иерархию чинов, обязанных государству службой по военному, гражданскому, придворному ведомствам в обмен
Столь же строго и последовательно власти стремились сохранить в руках дворян их поместья и вотчины. Цель этих и других мер — придать классу феодалов строгое «чиновное» средневековое деление, сохранить в неприкосновенности уездные (городовые) корпорации служилых людей. Правительство проводило последовательно продворянскую политику.
Но этот курс в ряде моментов терпел неудачи. Прежде всего невозможно было «детей боярских испомещивать в одних городах, кто откуда служит»: на земли совершались сделки купли и продажи, и они непрерывно переходили из рук в руки. Этой перетасовке среди служилых людей способствовали внутренняя диффузия, борьба между прослойками феодалов, замена поместного войска полками нового строя — солдатскими, рейтарскими и др.
Требования дворян и меры властей привели к тому, что к концу века свели разницу между поместьем и вотчиной к минимуму. Если в первой его половине в Замосковском крае, историческом центре государства, поместная форма землевладения сильно преобладала над вотчинной, то во второй половине они поменялись местами.
В течение всего столетия правительства, с одной стороны, раздавали феодалам огромные массивы земель; с другой — часть владений, более или менее значительную, перевели из поместья в вотчину. Причин для подобных пожалований находилось немало: то «за осадное сиденье» в Москве во время Смуты и самозванцев, то за подавление восстаний «черни», то в связи с заключением очередного мира или победами над неприятелем. Получали новые земли, прежде всего из дворцового фонда и черных волостей, бояре и другие столичные служилые люди, рядовые дворяне и казаки. Шли в раздачу земли Замосковного края, уездов к югу от Оки и в других местах.
Много досталось родственникам и фаворитам царствующих особ: Милославским и Морозовым, Нарышкиным и Лопухиным, Голицыным и Апраксиным, Салтыковым и Стрешневым; они и многие другие получили во второй половине века десятки тысяч крестьянских дворов. Их натиск, в частности в южных уездах, вызывал недовольство живших здесь служилых людей по прибору, осевших здесь же беглых крестьян и холопов. Власти до поры до времени сдерживали аппетиты столичных феодалов-крепостников, чтобы не нарушать оборонительную систему южного пограничья, котория держалась на приборных и беглых людях. Но с 70-80-х годов крепостническое землевладение быстрыми темпами захватывает здесь господствующие позиции.
Переписные книги 1678 года насчитали по стране 888 тысяч тяглых дворов, из них около 90 процентов находилось в крепостной зависимости. Дворцу принадлежало 83 тысячи дворов, или 9,3 процента; церкви — 118 тысяч, 13,3 процента; боярам — 88 тысяч, 10 процентов; более же всего дворянам — 507 тысяч дворов, или 57 процентов.
В XVII веке замкнутость верхних и низших групп феодалов постепенно уходит в прошлое. Господствующий класс заметно «одворянивается». Верхи уездного дворянства проникают в среду столичных чинов. Например, провинциальные выборные дворяне становятся дворянами московскими, а столичные жильцы и московские дворяне, даже стряпчие и стольники, наоборот, оседают в уездных городах. Реорганизация поместного войска, создание
Дворянство, среднее и мелкое, сплоченно отстаивает свои интересы в земельных делах — в борьбе с «мочными и сильными людьми» из московских вельмож, начальников. Добившись окончательного закрепощения крестьян, оно требует от властей помощи в сыске беглых. Столь же решительно ратует за «справедливый» (для себя, конечно) суд, за прекращение волокиты и мздоимства московских приказных людей.
Дворянство же сыграло решающую роль в провале «боярской попытки» (конец 1681 года) разделить государство на наместничества во главе с «вечными» (бессрочными) наместниками из «великородных людей». Не в интересах средних и мелких дворян было возвышение надменных столичных аристократов. И потому последние потерпели поражение. А недолгое время спустя — новый для них афронт: 12 января 1682 года Боярская дума под нажимом тех же дворян отменила местничество.
В XVII веке немалое число худородных дворян проникли в столичные сферы — по родству с царем, фавору, заслугам на бюрократическом поприще. Как тогда стали говорить люди незнатные, но удачливые, «всяк велик и мал живет государевым жалованьем». Дворяне входили в среду думских чинов и приказных судей, военных и посольских руководителей. Иные из них стали богатейшими людьми. Б, И. Морозов, имевший в начале карьеры, в 20-е годы, всего 151 крестьянский двор, к началу 60-х стал владельцем 9,1 тысячи дворов. Многие тысячи дворов получили в конце столетия Нарышкины.
Бурный и неспокойный XVII век во многом потеснил старую аристократию. Один из ее представителей, князь И. М. Воротынский, с тоской вспоминал (дело было при первом царе из Романовых):
«Бывали на нас опалы от прежних государей, но правительства с нас не снимали; во всем государстве справа всякая была на нас, а худыми людьми нас не бесчестили».
При том же Михаиле Федоровиче и сыне его Алексее около царского трона не было уже представителей многих старинных и знатных фамилий: князей Курбских и Холмских, Микулинских и Пенковых, а из некняжеских родов — Тучковых, Челядниных, Годуновых, Сабуровых и прочих. Вскоре сошли со сцены Мстиславские и Шуйские. А в XVI столетии они блистали на военном поприще, в государственном управлении, имели политический вес и навыки. Им на смену пришли худородные: помимо названных выше, Боборыкины и Языковы, Толстые и Хитрые, Чаадаевы и Чириковы, из князей — Долгорукие и Мосальские, Прозоровские и Урусовы. Они пробились вверх по чиновной лестнице, вплоть до Боярской думы; иные входили даже в ближнюю, или тайную, думу при «превысочайшей особе».
Уже тогда становятся влиятельными в государстве лица, которых в XVIII веке назовут фаворитами, людьми «в случае».
Большие земельные владения с крестьянами принадлежали духовным феодалам: патриарху Московскому и всея Руси и митрополитам (назначались в наиболее крупных городах), архиепископам, черному духовенству (монашеству). Большинство их было по происхождению боярами и дворянами. Белое духовенство (городские и сельские священники, дьяконы) пополнялось из собственной среды, а также из крестьян и посадских людей. Но тоже жило за счет эксплуатации трудовых людей — своей паствы.
В XVII веке власти продолжали курс своих предшественников на ограничение церковного землевладения, Уложение 1649 года, например, запретило духовенству приобретать новые земли. «Посадское строение» середины столетия лишило его многих белых слобод и дворов в Москве и других городах, приносивших немалые доходы. Ограничивались привилегии церкви в делах суда и управления. Сохранил их только патриарх. По тому же Уложению суд и управление в церковных и монастырских владениях передали специально созданному учреждению — Монастырскому приказу во главе с царскими (не патриаршими!) окольничими и дьяками.