Мир как супермаркет
Шрифт:
вспышках
перекрещивающихся молний,
Циркулирует информация.
В глубокой тьме обозначаются судьбы,
Выкладываются крапленые карты.
Она:
Мы проходим сквозь дни с бесстрастным
лицом,
В наших бесплодных взглядах больше
нет любви.
Детство окончено, каждому отведена
роль в игре,
И мы потихоньку движемся к завершению
партии.
Он:
Последние частицы
Уплывают в тишине,
И
Пустота заявляет о своем присутствии.
Она:
Над серой почвой зыбится, вихрится пыль;
Внезапный порыв ветра очищает
пространство.
У нас было желание жить – от этого
остались следы;
Наши тела застыли в столбняке ожидания.
1'04"
Он:
В одиночестве, в тишине, в лучах света человек заряжается умственной энергией, которую затем растрачивает в своих сношениях с другими людьми. Равнодушный, совершенный и округлый мир сохранил память о своем заурядном происхождении. Отдельные кусочки этого мира появляются, затем исчезают и опять появляются.
Она:
Там, где кончается белизна, – там смерть
И распад тел.
Среди оголенных частиц
Заканчивается жизнь моих чувств.
Он:
Жизнь совершенна, жизнь округла –
Это новая история мира.
Она:
Нет больше топологии
В субатомной Вселенной.
И дух находит себе жилье
В глубине квантовой расселины,
Дух скручивается спиралью,
свертывается клубком
Во взволнованной Вселенной
В трещине симметрии,
В блеске идентичности.
Он:
Все предстает, все сияет в невыносимо
ярком свете;
мы стали подобны богам.
1'06"
Она:
В ничем не примечательный момент
Произошла некая встреча,
Глаза наполнены тьмой
И конечно, ошибаешься.
Он:
Мир раздроблен, он состоит из личностей. Личности состоят из органов, органы – из молекул. Время течет, распадаясь на секунды. Мир раздроблен.
Она:
Процесс обольщения
Есть процесс измерения
В одиночку во тьме, где взаимодействуют Свет и грязь.
Он:
Нейроны похожи на ночь. В звездчатой сети нейронов образуются представления; жизнь их коротка и зависит от случая.
Она: Надо бы пронизать насквозь лирическое
пространство,
Как проникают в любимое тело.
Надо бы пробудить угнетенные силы,
Жажду вечности, смутную и взволнованную.
Он:
Тьма, царящая в мозгу, глубока,
Она создала мир
И всю совокупность измерительных
приборов.
Мы неуклонно опускаемся к белизне.
1'10"
Она:
При всей противоречивости, что наполняет
наши утра,
Мы можем дышать, это правда, и небо ясно.
Но мы уже не верим, что жизнь возможна,
Нам больше не кажется, что мы – люди.
Он:
Безразличное движение
По холодному, болезненному маршруту.
Есть метафора отсутствия,
Наполовину свершившегося перехода
к пустоте.
Затуманенные сигналы реальности
В своем слабом свечении
Ужасны, как звездное небо.
Они – наполовину свершившийся переход
к пустоте.
Столкновения нейронов
На поле мнимых желаний
Создают некий мир свободный,
И в котором уже ничто не сможет обрести
законченность.
Она:
Надо, чтобы природа приспособилась
к человеку
И чтобы человек приобрел завершенность
и жесткость.
Меня всегда терзал страх упасть в пустоту,
Я была одна в пустоте, и у меня болели руки.
Он:
После смерти сгнившие до костей тела
Тех, кого, как нам казалось, мы знали,
Выглядят высокомерными, словно они
Вовсе не желают возрождаться.
Вот они, такие простые, без ран,
Все их желания утолены.
Теперь они лишь скелеты,
С которыми в итоге расправится время.
1'17"
Он:
Мы чувствуем присутствие наблюдателя.
Она:
Ты здесь
Или где-либо еще,
Ты уселась по-турецки
На кафельный пол в кухне,
И твоя жизнь разбита,
Воззови к Господу.
Смотри! Есть такие молекулы,
Что живут связанными наполовину.
Бывают полуизмены,
Бывают смешные ситуации.
Он:
Мы не живем, мы производим движения, которые лишь кажутся результатом наших импульсов. Смерть не сразит нас, мы уже мертвы.
Она:
Ты подумал о коте Шрёдингера,
Который наполовину мертв или наполовину жив,
О природе света
И о двойственности белизны.
Он:
С нашей речью, как с посудой в альпийской хижине, говорил Нильс Бор. Вода у нас грязная, тряпки сомнительной чистоты, и все же в итоге нам как-то удается отмыть тарелки.
Она:
Ты стоишь на мостике над бездной
И думаешь о мытье посуды.
Он: