Шрифт:
1
Следы поднимались по одной грядке, спускались по следующей, и все побеги вуа на этих грядках были срезаны на дюйм-два над поверхностью. Вор работал методично: он не бродил бесцельно по плантации, а собрал урожай с десяти первых гряд на западной стороне поля. Затем, насытившись, он свернул к лесу. Это случилось недавно — комья земли все еще осыпались в глубокие ямы, оставленные в мягкой почве громадными лапами.
Где-то жужжала птица-пильщик, просверливая бревно, а из поросшего колючками оврага доносилась пронзительная утренняя песнь болтунов.
Гэвин Дункан вытащил из кармана красный платок и вытер пот с лица.
— Нет, господин, — умолял Зиккара, старший рабочий на ферме. — Этого нельзя делать. Вы не должны охотиться на Циту.
— Черта с два, — ответил Дункан по-английски, а не на местном языке.
Он смотрел на заросли хула, на широкие проплешины, выжженные солнцем, на колючки, рощи деревьев, разрезанные предательскими оврагами, в которых таились водоемы.
«Соваться туда — самоубийство, — подумал он, но я скоро вернусь. Зверь, очевидно, заляжет, чтобы переварить пищу, и его можно будет настигнуть через час-другой. Но если зверь не заляжет — придется идти за ним дальше.»
— Очень опасно, — настаивал Зиккара. — Никто не охотится на Циту.
— А я буду охотиться, — ответил Дункан на местном языке. — Я буду охотиться на любую тварь, которая жрет мой урожай. Еще несколько таких ночей и у меня на поле ничего не останется.
Он засунул платок обратно в карман и надвинул шляпу пониже на лоб, чтобы защитить глаза от солнца.
— Ее трудно найти, господин. Сейчас сезон скуна. Если вы попадете…
— Послушай, — оборвал его Дункан. — До того как я пришел, вы один день пировали, а потом много дней подряд постились. Теперь вы едите каждый день. И вам нравится, чтобы вас лечили. Раньше, стоило вам заболеть, вы умирали. Теперь, когда вы больны, я вылечиваю вас, и вы остаетесь живыми. Вам больше нравится жить на одном месте, а не бродить по лесу.
— Да, господин, нам все это нравится, — сказал Зиккара. — Но мы не охотимся на Циту.
— Если мы не будем охотиться на Циту, то все это потеряем, — ответил Дункан. — Если не будет урожая — я разорен. Мне придется убираться отсюда. Что тогда будет с вами?
— Мы сами будем выращивать вуа.
— Не смеши меня, — сказал Дункан. — Ты же знаешь, что это чепуха. Если я не буду вас подталкивать целыми днями, — вы и пальцем не пошевелите. Если я уеду, — вы вернетесь в лес. А теперь пошли за Цитой.
— Но она такая маленькая, господин! Она такая молодая! Она не стоит того, чтобы из-за нее беспокоиться. Просто стыдно ее убивать.
«Может, чуть поменьше лошади, — подумал Дункан, не спуская глаз с Зиккары. — А он перепуган, даже поджилки трясутся.»
— Она, наверное, была очень голодная. Господин, даже Цита имеет право есть.
— Только не мой урожай, — жестко сказал Дункан. — Ты знаешь, почему мы выращиваем вуа. Ты знаешь, что это — хорошее лекарство. Ягоды вуа вылечивают людей, у которых болезнь в голове. Моим людям это лекарство очень нужно. Больше того, там… — он поднял руку вверх, к небу, — там они очень хорошо платят за ягоды вуа.
— Но, господин…
— Вот что я скажу, — негромко ответил Дункан, — или ты дашь мне проводника, который поможет отыскать Циту, или вы все отсюда выматываетесь. Я найду другое племя, которое захочет работать на ферме.
— Нет, господин! — закричал в отчаянии Зиккара.
— Можете выбирать, — холодно сказал Дункан.
Он побрел через поле к дому, который пока что был ненамного лучше туземной хижины. Но в один прекрасный день это будет настоящий дом. Стоит Дункану продать один или два урожая, — и он построит дом с баром и плавательным бассейном, с садом, полным цветов. Наконец-то после долгих скитаний у него будет дом и плантации, и все будут называть его господином.
— Плантатор Гэвин Дункан, — сказал он вслух, и ему понравилось, как это звучит. Плантатор на планете Лейард. Но ему не стать плантатором, если каждую ночь Цита будет пожирать побеги вуа.
Он обернулся и увидел, что Зиккара бежит к деревне. «Все-таки я их раскусил», — с удовольствием подумал Дункан.
Оставив поле позади, он пересек двор, направляясь к дому. На веревке сушилась рубашка Шотвелла.
«Черт бы его побрал, — подумал Дункан. — Заигрывает с придурковатыми туземцами, суется повсюду со своими вопросами, крутится под ногами. Правда, если уж быть справедливым, в этом и заключается его работа. Для этого его сюда и прислали социологи.»
Дункан подошел к хижине, толкнул дверь и вошел. Шотвелл, голый до пояса, мылся над тазом.
На плите шипел завтрак. Его готовил пожилой повар-туземец.
Дункан пересек комнату и снял с гвоздя тяжелое ружье. Он щелкнул затвором, проверяя его.
Шотвелл протянул руку за полотенцем.
— Что там происходит? — спросил он.
— Цита забралась на поле.
— Цита?
— Такой зверь, — пояснил Дункан. — Она сожрала десять грядок вуа.
— Большой зверь, маленький? Каков он собой?
Туземец начал расставлять тарелки для завтрака. Дункан подошел к столу, положил ружье на угол и сел. Он разлил по чашкам темную жидкость.
«Боже мой, — подумал он, — что бы я отдал за чашку настоящего кофе»
Шотвелл пододвинул к столу свой стул.
— Вы мне не ответили. Что представляет собой Цита?
— Если б я знал, — ответил Дункан.
— Вы не знаете? Но вы, похоже, хотите на нее охотиться. А как же вы собираетесь охотиться, если не знаете.
— Пойду по следам. То существо, которое я найду там, где следы кончатся, и будет Цитой. Как только мы ее увидим, я узнаю, как она выглядит.
— Мы?
— Туземцы пришлют какого-нибудь следопыта. Некоторые из них в этом отношении дадут сто очков вперед любой собаке.
— Послушайте, Гэвин. Вам от меня одни неудобства, но вы вели себя со мной очень порядочно. Если могу чем-нибудь помочь, — я пошел бы с вами.
— Двое двигаются быстрее, чем трое. И нам надо настигнуть Циту как можно скорее, а то придется соревноваться с ней на выносливость.
— Хорошо. Тогда расскажите мне о Ците.
Дункан положил в тарелку каши и передал кастрюлю Шотвеллу.