Мир мог сойти с ума
Шрифт:
Раздался глухой грохот. Отверстие пещеры вспыхнуло ярким светом, от которого стало больно глазам.
— Что это? — спросила, задыхаясь, Мэрилин.
— Надеюсь, Дрофокс Джоргол. Не думаю, что он ушел бы тихо.
Пещеры больше не существовало. Из нее вырывались пламя, дым, пыль и осколки горной породы.
Мощный камнепад смел остатки защитников Империи, и все затихло.
— Ну вот и все. Кто-нибудь еще есть живой? — Пока он произносил эти слова, глаза его обшаривали поле боя.
Почти два десятка мертвых тел устилало дно каньона. Лишь один из них подавал признаки жизни. Когда Форчун понял,
Форчун встал и помахал руками:
— Отличная работа! Большое спасибо, что заглянули на огонек!
Он с напуганной девицей спустился вниз.
Индейская девушка побежала ему навстречу. Ганнибалу стало интересно, как он объяснит Мэрилин Мостли появление Кэнди Лонгфелло.
Глава 10
ДИТЯ НЕ ПЛАЧЕТ, АПАЧ НЕ РАЗУМЕЕТ
— Слушай, парень, что это у тебя за пистолет? — спросил апач, все еще не спешиваясь.
Форчун дал ему посмотреть и убрал оружие в карман.
— Это называется лазер. Он стреляет лучом света особого типа. Полагаю, ты уже слышал о нем?
— Да, кажется, слышал. Чертовски рад, что ты хорошо им владеешь. Метким выстрелом ты спас мне жизнь.
Форчун криво ухмыльнулся:
— Я спас тебе жизнь? Если бы вы не успели вовремя…
— Это все Кэнди, — сказал апач, широко улыбаясь. — Она сказала, что ты попал в беду. Поскольку ты сам выиграл бой, единственное, что мы могли сделать, это подать тебе руку помощи. Я сожалею о том, что говорил вчера.
Форчун посмотрел внимательнее на разрисованное лицо и узнал Джона Лонгфелло. Он уже собирался ответить, но тут к ним подошла Кэнди, вся в пыли и еле переводя дыхание, но такая же хладнокровная, как и вчера вечером. Она обняла его и тесно прижалась к нему, вероятно, чтобы убедиться, что он настоящий.
— Кто вы? — спросила она минуту спустя.
— Ганнибал Форчун, — ответил он, мягко улыбаясь.
— Я не это имею в виду. Вы — не владелец киностудии.
— Боюсь, что не смогу ответить вам, — сказал он сдержанно.
— Понимаю.
«В эру, когда секретные агенты пользуются определенным уважением, — подумал он, — работать удобнее».
— Я мог бы заняться организацией похорон, сэр, — сказал молодой человек.
Форчун кивнул. Затем спросил:
— Вы говорите от имени всей группы? — Да.
— Лучше всего, чтобы никто вообще не узнал о том, что здесь случилось сегодня.
Джон Лонгфелло слегка выпрямился:
— Даю тебе слово апача. Мы похороним покойников и забудем их, как и место их погребения. Сегодня вечером у нас в резервации на торжественной церемонии мы примем тебя в наше племя как побратима.
— Это большая честь для меня, — ответил Форчун. — Я очень хотел бы побывать на вашей церемонии, однако моя работа ждет меня. — Он многозначительно посмотрел на часы.
— Вы еще вернетесь? — спросила Кэнди сдержанно.
— Не могу обещать.
— Тогда прощайте. — Она крепко поцеловала его. Пока их губы еще соприкасались, она успела прошептать: — Если бы я знала, что здесь замешана другая девушка, я бы осталась дома. Она тоже вся засекречена?
— Можно сказать и так, — ответил он. — Чем меньше знаешь…
Он сделал шаг назад и посмотрел на остальных апачей, подъехавших на своих лошадях поближе.
— Еще раз спасибо вам всем, — сказал он им. — Вы сами не знаете, насколько действительно важными были ваши действия сегодня для… для нашей взаимной безопасности. Хотелось бы, чтобы вам оказали почести за это.
Джон Лонгфелло сжал руку Форчуна в индейском рукопожатии:
— Ваше доверие — это больше чем почести, которые могло бы воздать правительство.
Задержка была неизбежной, но не смертельной. Хотя Форчун и видел, что одинокое летающее блюдце избежало уничтожения, скользнуть обратно по линии времени и последовать на досуге за беглецом было парой пустяков. Единственным неудобством было то, что он не мог ничего сделать с Джорголом, пока тот будет соблюдать ранее занятое время. Однако, поскольку имперские глайдеры не имели или очень редко имели вооружение, сбить беглеца было бы не сложнее, чем застрелить рыбу в лохани.
Лучше было бы держать Мэрилин в неведении о путешествиях во времени, но так как девушку следовало по возможности быстро вернуть в Канзас, ее приходилось однозначно брать с собой в погоню за глайдером. Она поднялась на темпоральный транспортный корабль с суетливой беспечностью, которую Форчун приписал ее эмоциональной усталости. Он знал, что для человека существует предел удивления, за которым самое диковинное чудо может не вызвать ничего, кроме безразличного зевка. Он перевел корабль обратно по линии времени в точку своего входа в плотные слои атмосферы и стал ожидать блюдце. Когда оно стремительно поднялось над горами, Форчун погнался за ним. Привести в соответствие скорости было совсем несложно, кроме того, отпала необходимость соблюдать безопасное расстояние, потому что пассажиры глайдера не видели преследователей. Тем не менее Форчун после первых трех тысяч метров подумал, — не заподозрил ли имперский пилот преследования, так как его странное поведение ничем иным сразу было не объяснить.
Глайдер завис на несколько секунд без движения, а затем устремился на юг. Форчун упрямо пытался сохранить ровный темп, отстав на несколько сотен метров после первого неожиданного маневра глайдера, но, поскольку видимость на этой высоте была отличной, реальной возможности потерять его почти не было.
Не прошло и минуты, как глайдер опять изменил курс, потом еще раз…
Форчун ухмыльнулся. Он представил себе, как там, внутри, Дрофокс Джоргол орет на пилота. А пилот летит по интуиции, пока не разберется в координатах, и возражает, что он старается, как может, и про себя желает, чтобы этот старик заткнулся.
Петли, вращения, резкие безынерционные изменения курса. Молодецкие идиотские шуточки глайдера позволяли заключить, что все это лишено всякого смысла или у имперского пилота просто огромное чувство юмора!
Форчуну ничего не оставалось, кроме как не упускать его из виду. Это был вызов, и он рассудил, что может также повеселиться. Он был рад, что девушка устала болтать и, казалось, довольствовалась тем, что просто сидит и наблюдает. Стрелки часов слева продолжали двигаться, постепенно приближаясь к моменту возвращения в плотные слои атмосферы, в то время как имперский пилот, забыв о близости своей собственной смерти, продолжал сумасбродные маневры.