Мир-на-Оси
Шрифт:
– Договорились, Климент Ефремович. У меня куча отличных специалистов.
– Я попросил бы вас приехать минут за двадцать до начала встречи. Чтобы у нас было время уладить некоторые формальности.
О каких именно формальностях идет речь, Гиньоль понятия не имел. Но сейчас у него не было ни малейшего желания это выяснять. Без утренней чашки чая он чувствовал себя не человеком, а набитой ватой куклой. Поэтому он пообещал, что все сделает как надо, и распрощался с Чипизудовым.
Что ж, если забыть о том, что разбудили его ни свет ни заря, можно сказать, что день начинался неплохо. Совсем неплохо.
Гиньоль умылся и принял душ. Под душем он даже принялся напевать что-то из Шуберта – его шлягеры-однодневки, что постоянно крутили по радио, вязли к зубам, как вишневая смола, – но быстро понял, что совершенно не помнит слов. Получалась какая-то галиматья вроде: «Мы с тобой… Ла-ла-ла… Никогда… Ла-ла-ла… Не беда… Ла-ла-ла… Навсегда… Ла-ла-ла…» И кто только слушал такую ерунду?
Надев домашние брюки и рубашку без воротника, Гиньоль спустился в гостиную. Несмотря на ворчание Туаноны, там его уже ждал чайник свежезаваренного чая, заботливо укрытый колпаком – чтобы не остыл, и блюдо с еще горячими тостами.
Улыбаясь в предвкушении удовольствия, Гиньоль налил чашку чая и намазал один тост сливовым джемом, а другой – плавленым сыром «Новая Волна». Но прежде чем он успел приступить к делу, к которому столь тщательно готовился, едва слышно пискнул сигнал, извещавший, что Франтишек тоже уже не спит. Более того, желает видеть Гиньоля по весьма важному и неотложному делу. Гиньоль поставил чашку с чаем и блюдце с тостами на круглый серебряный поднос и, прихватив первый завтрак с собой, поднялся в комнату друга.
Франтишек, как обычно, читал, кормил попугайчиков и ел. Читал он второй том фундаментального труда Шпенглера «Закат Централя». Попугайчиков кормил крошками пастилы, печенья и круассанов. А ел все подряд, запивая «Божоле» прямо из бутылки. Для Франтишека Йи не существовало таких понятий, как завтрак, ланч, обед, ужин. Он ел все время. Почти без остановки.
Увидев вошедшего с подносом Гиньоля, Франтишек отложил Шпенглера и взял коробку с фигурным шоколадом.
– Я почувствовал, что ты проснулся. – Франтишек откусил голову шоколадному зайцу. – Кто звонил?
– Руководитель кабинета Бургомистра Климент Чипизудов. Сообщил, что встреча назначена на половину первого.
Гиньоль сел на стул, пристроил поднос на уголке стола и наконец-то сделал глоток чая.
– У нас в доме происходит нечто странное, – понизив голос, словно опасаясь, что их могут подслушивать, сообщил Франтишек.
– Согласен. – Гиньоль взял тост с плавленым сыром. – Третий день все кверху ногами. Даже Туанона сама не своя. А Мадлона почти не плачет.
– Я не о том. – Франтишек сунул в рот то, что осталось от зайца, и сделал два больших глотка из бутылки «Божоле». – У нас в доме появилось Нечто!
– Нечто? – Гиньоль в задумчивости откусил кусочек тоста. – В каком смысле Нечто?
– Нечто такое, чего я не понимаю. Не чувствую. И не могу объяснить.
Гиньоль озадаченно провел пальцами по подбородку и вспомнил, что забыл побриться. Перед визитом к Бургомистру сделать это было необходимо.
– А ты уверен, что это не игра воображения? Все мы последнее время несколько перевозбуждены…
– Я знаю, что оно здесь, в этом доме! – Франтишек стукнул донышком бутылки по столу. Попугайчики испуганно вспорхнули, но тут же, успокоившись, снова уселись хозяину на живот. – Но я не могу понять, что это?
Гиньоль доел тост и вытер пальцы салфеткой.
Странные слова Франтишека заставили призадуматься. Но сколько он ни думал, не мог понять, о чем говорит Франц?
Гиньоль задумчиво посмотрел на друга. Франтишек нервно жевал шоколад и запивал его «Божоле». Понятное дело, сенситива выводила из равновесия сама мысль о том, что его удивительная сверхчувствительность вдруг начала давать сбои. Это все равно как если бы обычный человек вдруг понял, что теряет зрение.
– Давай попробуем спокойно во всем разобраться.
– В чем? – Франтишек едва не подавился хвостом шоколадного крокодила.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь Нечто?
– Я говорю Нечто, потому что не знаю, что это такое.
– Это какое-то существо?
Франтишек прекратил жевать и задумчиво закатил глаза. Он прислушивался к собственным ощущениям. Пытался их понять.
– Это точно не человек! – заявил он уверенно. – Я не чувствую его эмоций. Понимаешь?
– Конечно, – заверил друга Гиньоль. Хотя, признаться, все еще пребывал в крайней растерянности. – Можно сказать, что это человек, лишенный эмоций. Верно?
– Я не говорю, что у него нет эмоций! – затряс головой Франтишек. – Если бы их у него не было, я бы вообще не ощущал его присутствия. Я не понимаю их. Не могу интерпретировать. Это Нечто для меня все равно что книга на незнакомом языке.
– И давно оно у нас в доме?
– Со вчерашнего дня.
– Почему же ты молчал?
Франтишек горько усмехнулся и хлопнул себя ладонью по лбу.
– Мне было стыдно в этом признаться!
– В чем?
– В том, что я не понимаю, что происходит. – Франтишек быстро затолкал в рот шоколадного верблюда. – Чтоб мне за край свалиться, Гиньоль! Я поначалу подумал, что это со мной что-то не так!.. Ну представь, что бы ты подумал, если бы увидел разгуливающее по дому привидение?
Гиньоль очень живо представил себе ситуацию. Он выходит в холл и видит, как по лестнице спускается призрачная фигура в белом саване. Наверное, он был бы удивлен. Может быть, даже испуган. В первый момент. Но уж точно он бы никогда не подумал о том, что у него не в порядке с головой. Ему доводилось видеть и не такое.
Неожиданно в голову Гиньолю пришла странная и очень необычная мысль. Настолько необычная, что он счел возможным поделиться ею с Франтишеком.
– А может быть, это инопланетянин?