Мир наизнанку
Шрифт:
Дверь даже не скрипнула — хорошо была смазана. Луч фонарика скользнул по верстаку с инструментами, по доске с развешанными гаечными ключами, по мятому крылу от «Волги», оставленному у стены. Все предметы в электрическом свете казались плоскими, все тени — черными и гуттаперчевыми. Лиза перевела дыхание.
Ключ от гаража она нашла там, где его оставил Пашка, — в тайнике под железной бочкой. Гараж был местом, куда вели ее карты; как сказал Горохов, опорная точка сюжета.
Луч фонаря пересек
Позвольте, а где ремонтная яма? Ведь в гараже есть и «подземная часть», согласно схеме, а значит, вот здесь, в полу, должна быть щель в полметра шириной, и ступеньки, ведущие вниз…
Пол в гараже был земляной, влажный, с отпечатками рифленых ботинок. Лиза осторожно потопала ногой… Звука не было — будто в вату стучишь.
Ее взгляд снова остановился на лопате. До половины черная, до половины серебристо-стальная, остро отточенная лопата, бережно вычищенная, и даже отмытая, и заново заточенная. Чистая лопата, но не новая. Штыковая лопата, заступ. Штык.
Лиза плотнее закрыла дверь. Лучом фонарика нашла рубильник, щелкнула, включая свет. Освещенный лампочкой под потолком, гараж стал зрительно меньше, в углу заполошно метнулась мышь. Лизе плевать было на мышей и даже на крыс; она еще раз перевела дыхание. Чего бояться? Она не вор. Да и нечего тут воровать. Кто поверит, что тридцатилетняя дама-искусствовед явилась ночью в гараж, чтобы стащить пассатижи?
Она прошла вдоль гаража — шесть метров двадцать пять сантиметров — и взяла лопату в руки.
Проснулись мухи и закружились вокруг лампы. Толстые, массивные бомбовозы-мухи. Их гудение было под стать реву моторов.
Лиза провела языком по пересохшим губам. Несильно размахнулась и вонзила лопату в пол. И чуть не заорала: лопата сразу же ушла почти до половины, очень мягко, легко, будто в кашу.
— Вы как хотите, а я статистом быть не собираюсь, — прошептала она неизвестно кому и осторожно откинула в сторону горку рыхлой земли.
Лопата звякнула о бетон. Потом стукнула о дерево. Закусив губу, Лиза откинула землю от люка для ремонтных работ, который был заложен досками.
Поддев одну из досок краем лопаты, она открыла окошко в «подземную часть» гаража. Там было темно, сыро, и оттуда с воем вылетела еще одна муха.
Лиза стиснула зубы. Сжала фонарик в руке, осторожно опустилась на четвереньки и посветила фонариком вниз.
Прямо на нее смотрели широко открытые мертвые глаза девушки Светы, и прежде тощей, а теперь совсем ссохшейся.
Лиза завизжала и выронила фонарик. Он упал вниз, в яму, прямо на живот Свете, и в его луче сделалось видно, что грудь у Светы вскрыта от шеи до пупка и недостает как минимум сердца. Лиза, мокрая как мышь, метнулась к двери гаража и чуть не сбила с ног стоящего в проеме Пашку.
— Потише, — сказал он глуховато.
Лиза часто задышала ртом.
— Так и знал, что ты придешь, — сказал племянник с явным удовольствием. — Не удержишься. Ключик тебе показал… Любопытная ты слишком, Лизхен.
— А ты убийца, — сказала она неожиданно для себя; она никогда бы не подумала прежде, что в такой ситуации решится заговорить, да еще и голос прозвучит вполне внятно. — Ты убийца, Пашенька. Мотор тебя выдал!
— Я знаю, — племянник говорил неторопливо и мягко, — я слышал. Мотор, да. Я сделал из Светкиного сердца мотор.
— Ты сумасшедший, — Лизу передернуло.
— Да! Матушка считает меня сопляком… «Я приняла решение их расписать», надо же! Из ее головы я сделаю процессор.
Лиза попятилась от него, помня, что сзади яма, судорожно нащупывая ногой землю.
— Прыгай, — Пашка улыбнулся.
— Пошел на хрен!
— Прыгай, — Пашка вытащил из-за спины устройство, похожее на лейку с оптическим прицелом. — Прыгай к Светке, жди, скоро вас там будет мно-ого…
Лиза оступилась и чуть не упала. Пашка поднял устройство на уровень груди, нажал кнопку, из черного сопла с шипением вырвалась струя пламени.
— Прыгай, а то ведь поджарю и все равно сброшу…
— Помогите! — крик вышел очень тихий, глухой. — Помогите!
Пашка шагнул вперед, держа перед собой паяльную лампу. Лиза отступила, спасаясь от жара, одной ногой угодила в дыру и грохнулась на колени у самого края ямы. Разъехались доски, закрывавшие ремонтный люк, посыпалась вниз земля; там, на груди мертвой Светы, ярко горел фонарик.
Пашка радостно засмеялся.
— Пры-ы…
Он хрюкнул и замер, выронив адскую машинку. Глаза его повернулись в глазницах, будто желая заглянуть внутрь головы. Из груди на секунду вынырнуло узкое лезвие и тут же спряталось, как жало.
Неведомая сила рванула Пашку назад, потом швырнула вперед. Племянник упал, головой ударив Лизу по колену; за его спиной стоял Горохов со шпагой в руках. — Жанр, — сказал он сквозь зубы. — Вставайте.
Лиза разрыдалась.
— Поздно реветь! — Горохов блеснул белыми зубами. — Вы преуспели, вы на полпути к успеху. Не раскисайте!
Лиза еще раз посмотрела вниз, на Свету:
— Это… вот так? Вот так происходит?
— Может быть и хуже. Это пока у нас триллер, а в триллере, как правило, приходит помощь в самый торжественный момент… Но вы не главный герой, вот в чем беда. Как и Света. Света была второстепенным героем…
— Бедная девочка, за что ее убили?!
— Да вставайте же, не торчать же тут всю ночь… Что с ногой?
Лиза ощупала лодыжку.
— Не знаю… Ничего… Болит…
Она с превеликим трудом поднялась на ноги и убедилась, что может идти, во всяком случае пройдет несколько шагов до дороги. При мысли о том, что придется возвращаться домой и говорить с Аленой, начиналась тошнота.
— Одно меня очень беспокоит, — признался Горохов, протирая чистой тряпкой острие своей шпаги.
— Только одно?!