«Мир не делится на два». Мемуары банкиров
Шрифт:
Итак, «Компани дю Нор» держала 10 % капитала «Ле Никель» и 50 % капитала «Пенарройи». Я провел тогда следующую операцию: «Компани дю Нор» передала «Ле Никель» свои 50 % капитала «Пенарройи» и получила взамен акции «Ле Никель» в пределах 20 % капитала.
По завершению этих двух операций «Компани дю Нор» стала самым крупным акционером «Ле Никель», а эта компания приобрела, помимо собственных разработок, более половины капитала «Пенарройи», ставшей теперь филиалом «Ле Никель».
Вскоре после этой фундаментальной перестройки Вильмежан узнал, что Суэцкая компания располагает значительным пакетом акций старого горнодобывающего объединения «Компани де Мокта», которое уже не ведет непосредственных разработок. Суэцкая компания желала от него избавиться. Я провел переговоры с Жаком Жоржем-Пико, президентом Суэцкой компании, по поводу обмена акций «Мокта» частично на денежные суммы, а частично на акции «Ле Никель». Операция была проведена так успешно, что «Ле Никель» приобрела
Моя финансовая деятельность этим далеко не ограничивалась. В качестве президента финансовой группы мне приходилось, и эта обязанность была мне в удовольствие, лично выезжать на место.
Так я открывал серебряные разработки в Ларжантьере на юго-востоке Франции в тот год, когда только что приступил к своим обязанностям, а через пятнадцать лет всего в 100 километрах от Ларжантьера торжественно открывал разработки цинка в Альби. Я посетил множество шахт и фабрик, помню, например, свинцово-цинковый литейный завод в Испании около Картахены, помню, как принимал участие в открытии нового литейного предприятия в Кротоне, в Апулии на юге Италии. Мне очень нравились эти поездки, несмотря на их некоторую торжественность. Ритуал всегда был одинаков: меня принимало руководство, я беседовал с местными властями, и в мою честь устраивали торжественный обед, где присутствовали сотни приглашенных; мне приходилось брать слово, чтобы рассказать о том, как счастлива наша компания, как серьезны ее намерения, как чисты ее помыслы!
Мне приходилось часто ездить за границу, в том числе в Южную Америку и, естественно, в Новую Каледонию, где я открывал завод в Нумеа, перестроенный совместно с компанией «Кайзер Алюминиум». По этому случаю наш компаньон Генри Кайзер, сын знаменитого промышленника, построившего в войну серию кораблей «Либерти Шип», пригласил меня в Сан-Франциско. Принимали меня и моих сотрудников прекрасно. Меня попросили после одного обеда выступить перед группой финансистов. Смешно вспоминать, что в это время доллар был слабой валютой, и американская пресса с горечью писала, что европейские валюты слишком сильны. Совершенно обратное мы наблюдаем ныне. Я объяснил слушающим, что феномен монетарной эрозии существовал всегда, но реакция американцев мне напоминает жалобы капитана тонущего корабля, сожалеющего о том, что другие корабли тонут не так быстро. Мои слушатели посмеялись от души…
С 1972 года появились первые приметы надвигающегося экономического кризиса, и рынок металлов, как всегда, среагировал чутко. Луи Дево сказал, что необходимо переговорить с правительством по поводу «Ле Никель» и попытаться добиться замены устаревшей и неэффективной системы налогообложения на более современную. По его мнению, такие переговоры мне удались бы лучше, чем ему. Уступив его настойчивым просьбам, я оставил место президента «Пенарройи» и возглавил «Ле Никель».
В 60-е годы, во время экономического подъема, мы стали компаньонами американского общества «Кайзер», с тем, чтобы достичь значительного роста производства на нашем литейном заводе в Нумеа. В то время производство никеля на таком богатом месторождении, каким было месторождение в Каледонии, приносило большую прибыль. Но капиталы, потребовавшиеся для расширения производства, намного превзошли средства компании, которая залезла в долги, чтобы внести собственную долю инвестиций. Едва лишь проявились первые признаки кризиса, руководители «Кайзера» встревожились и выразили желание выйти из дела. Никогда не стоит сохранять партнерство, если твой компаньон не желает. Но как выкупить долю «Кайзера»?
Пока я размышлял над этой проблемой, казавшейся неразрешимой, Пьер Гийома, президент «Петроль Акитен», проявив любезность, сообщил мне, что его компания собирается заняться производством никеля на другом месторождении, также в Каледонии.
Прежде чем сделать очевидные выводы из его визита, я решил немного подумать. Следовало выработать такой план действий, который одновременно позволил бы решить наши проблемы и способствовал бы утверждению в Каледонии компании «Петроль Акитен», которой не пришлось бы нести все расходы по созданию новых структур. После нескольких месяцев переговоров мы достигли с Пьером Гийомом согласия: все предприятия по производству никеля объединялись в независимую компанию, которая выкупала долю «Кайзера», а половина этой компании передавалась «Петроль Акитен» за 573 миллиона франков. И новое объединение наконец-то смогло добиться в Новой Каледонии несколько более благоприятного налогообложения, чем его предшественники.
Наша собственная горнодобывающая компания, объединявшая предприятия всех отраслей
Дело началось удачно. Но следовало еще поработать, чтобы достичь международных масштабов. Важным козырем в наших руках была всеобщая уверенность в будущем никелевой промышленности. Первый визит Пьера Гийома почти совпал по времени с неафишируемым интересом к моей персоне со стороны Иена Мак-Грегора, президента американской компании АМАКС, которая хотела бы стать нашим компаньоном в добыче каледонского никеля. (Вот уж действительно — никто без него не мог обойтись!) Я заблаговременно предупредил его, что он — не единственный кандидат, и что приоритет принадлежит его конкуренту. Он подумал, что я просто набиваю цену. Потому, не предупредив меня, Мак-Грегор начал скупать на бирже акции ИМЕТАЛ в довольно больших объемах. Он хотел занять сильные позиции среди акционеров и вынудить меня начать переговоры. Из-за его покупок курс акций ИМЕТАЛ значительно возрос, а я, несмотря на все поиски и подозрения, не мог понять, кто же этот тайный покупатель, вплоть до того дня, когда было официально объявлено о нашем партнерстве с «Петроль Акитен». Покупки на бирже моментально прекратились, поэтому я понял, кто скупал акции. АМАК С уже приобрела более 10 % капитала ИМЕТАЛ. Такие закупки со стороны группы, с которой мы вели переговоры, меня очень задели. Когда Мак-Грегор через несколько месяцев пришел ко мне, я принял его подчеркнуто холодно.
В то время я прекрасно отдавал себе отчет, насколько рискованна была операция с «Ле Никель», и как опасны долги, которые накопились в процессе расширения этой компании. Но я не сомневался, что продажа половины ее активов позволит одновременно снять с нас этот неподъемный груз и взять под контроль американскую компанию, стоимость которой должна сохраниться и, более того, возрасти, несмотря на неблагоприятную экономическую конъюнктуру.
Действительно, как только был заключен договор с «Петроль Акитен», мы принялись искать новые возможности для вложений заплаченной нам за продажу суммы, которые могли бы укрепить позиции ИМЕТАЛ и сделать более разнообразной деятельность этой компании. Мы обратили наш взгляд на США, где мы раньше не работали и, в частности, на перерабатывающую промышленность. Филиалу банка Ротшильдов в Нью-Йорке «Нью Корт Секьюритиз» (сейчас он называется «Ротшильд Инкорпорейтед») совместно с «Кюн Лооб», одним из филиалов «Инвестмент Банк» Нью-Йорка, было поручено подыскать предприятия, которые по объему производства и по типу деятельности нам бы подошли. После долгих поисков и отсеивания неподходящих кандидатур наш выбор остановился на компании «Коппервельд». Эта металлургическая компания, правление которой находилось в Питсбурге, выпускала стальные трубы и специальные сплавы: медь или алюминий в соединении с железом. Мы знали, что руководитель «Коппервельд», Филипп Смит, — человек сложный, который будет драться за свою независимость. Поэтому операция готовилась в большом секрете, как военное наступление. Американские адвокаты предупредили меня, что мне придется противостоять довольно неприятным атакам. Я заверил всех заинтересованных лиц, что если я возьмусь за дело, ничто не заставит меня отступить. Мы с Вильмежаном весной несколько раз приезжали в Нью-Йорк, подготавливая наше публичное предложение о покупке.
За несколько дней до назначенной даты, в августе 1975 года, акции стали ненормально расти в цене, из чего следовало, что явно произошла утечка информации. Мы решили немедленно объявить о нашем намерении купить «Коппервельд» и тут же оказались на линии огня. Первый контакт между Вильмежаном, нашими финансовыми советниками и Смитом закончился полным провалом: нам была объявлена война. Дело было передано в Питсбургский суд, деятельность по приобретению акций оказалась заморожена, и потянулся судебный процесс.
Суд должен был решить, нарушает или нет наше предложение о покупке какой-нибудь американский закон, в том числе антимонопольный закон.
Судебная процедура в США совершенно отлична от французской. Нет судебных прений, каждая из сторон через адвоката ведет допрос противника и получает полный доступ к его документации. Цель состоит в том, чтобы подловить врага на противоречии и сбить его с толку. Во время слушаний истец вызывает представителей сторон или свидетелей по своему выбору. Затем защитник вызывает собственных свидетелей и переходит к перекрестному допросу противоположной стороны.
Процесс начался с допроса Вильмежана, которого адвокат наших противников поджаривал на медленном огне в течение двух дней. Прежде чем наступила моя очередь, я смог прочесть развернутый отчет об этом допросе. К моему удивлению, наши юристы советовали мне быть как можно лаконичнее, так, чтобы выглядеть или малоинформированным, или не очень умным. Идеальными считались ответы «да» или «нет», а также «не знаю». Наш адвокат даже заставил нас отрепетировать роли, организовав подобие допроса, и, конечно, поскольку мы ему доверяли, то буквально последовали его советам.