Мир Приключений 1955 г. №1
Шрифт:
— Ну ладно, Федор! — прервал Рябова Шатров. — Вон главный кондуктор Бейсамбаев идет. Скоро поедем… А вы что же, поедете с нами или как? — обернулся он к Малиновкину.
— Отчего же не поехать, — поспешно ответил Малиновкин. — Охотно поеду.
— Тогда устраивайтесь на тормозной площадке с главным кондуктором: на паровозе нельзя, не положено.
Минут через десять поезд тронулся в путь. Малиновкин устроился рядом с главным кондуктором — высоким смуглым мужчиной средних лет. Он показался Дмитрию угрюмым и замкнутым, но после того, как Бейсамбаев узнал, что
— Очень хорошие люди, понимаешь! От самой матушки Волги в наше пекло приехали. Это же понимать надо! Я человек привычный, и то мне жарко, а с них сколько потов сходит! И потом — как работают! Не видел я, чтобы тут у нас кто-нибудь ещё так работал. Нравится мне, понимаешь, такой народ — настоящие люди. Побольше бы таких приезжало. Очень нам такой народ нужен.
Прислушиваясь к голосу Бейсамбаева, Дмитрий посматривал по сторонам, изучая местность. Нужно было выполнить задание Ершова и определить, пройдет или не пройдет по этой дороге мотоцикл. Будто невзначай он спросил об этом и Бейсамбаева.
— Местность вполне подходящая, — ответил главный кондуктор. — У брата моего мотоцикл имеется — так он всё тут изъездил. Если есть у тебя машина, привези сюда, большое удовольствие получишь. Хорошая тут природа у нас, красивая!
Дмитрию подумалось, что каждый, наверно, видит землю по-своему, и многое из того, что чужой глаз не сразу подметит, для местного жителя полно прелести. А вот ему, например, казалось сейчас, что эта обожженная солнцем серо-желтая степь не имеет ничего привлекательного.
Из растительности бросались в глаза лишь белые султаны ковыля да невзрачный типец с узкими, наподобие щетины, листьями и жидкими, будто обтрепанными, металками.
— Сейчас тут нет, конечно, полной красоты, — заметив, что Малиновкин всматривается в степь, проговорил Бейсамбаев. — А ты посмотри, что тут весной будет делаться! Ранней особенно. Что такое палитра у художника, знаешь? Так можешь смело сказать, что вся степь наша, как огромная палитра, бывает с красками всех цветов и оттенков. Я немного маслом рисую, так что в красках толк понимаю. Весной украшают нашу степь синие и желтые ирисы, пестрые тюльпаны, золотистые лютики, белые ветреницы. А сейчас тут всю красоту солнце выжгло. Только одному ковылю оно нипочем.
Бейсамбаев, видимо действительно любивший природу, глубоко вздохнул.
Вскоре ровная местность начала переходить в холмистую, и горизонтальные площадки пути сменялись то подъемами, то уклонами. Всё чаще виднелись теперь по сторонам дороги пологие холмы, поросшие какой-то рыжевато-желтой травой, похожей на ворс старого, выгоревшего на солнце ковра.
Дыхание паровоза тоже заметно менялось. На подъемах оно становилось тяжелым, натужным, с бронхиальным присвистом. Темнел и всё с большим шумом вырывался из трубы паровоза дым.
— Достается ребятам, — мрачно проговорил Бейсамбаев, кивая на паровоз. — Очень рискованный вес взяли сегодня — сорваться могут…
На одном из подъемов поезд и в самом деле так сбавил ход, что и Малиновкин стал волноваться
— Ну что, Бейсамбаев, плохо разве поработали?.. — весело крикнул он.
А Шатров, тоже сильно уставший, но счастливый, быстро сошел с паровоза и направился к платформе вокзала, на которой приветливо махала ему рукой улыбающаяся девушка с милым лицом.
— Поздравляю вас, Костя! — приветливо проговорила она, протягивая Шатрову загорелую руку. — Такой составик притащили!..
Она кивнула на поезд, на платформах которого стояли землеройные машины, и добавила:
— А я, знаете, специально пришла на станцию повидаться с вами.
Малиновкин не без любопытства понаблюдал за ними, но ему нужно было выполнять задание Ершова, и он поспешил к начальнику строительных работ и занялся осмотром стройплощадки. Зато позже, когда лейтенант вернулся к поезду, чтобы ехать обратно в Перевальск, он оказался невольным свидетелем прощания Шатрова с Ольгой.
— До свидания, Оля! — горячо говорил Шатров, порывисто пожимая руку девушке. — Мы редко встречаемся, но я счастлив, что хоть под одним небом с вами нахожусь и что печет нас одно и то же азиатское солнце… Да, хотел, между прочим, спросить вот о чем: говорят, инженер Вронский ухаживает тут за вами. Правда это?
Девушка смущенно улыбнулась.
— Ну ладно, не отвечайте, — заторопился Шатров. — Так оно и есть, наверно. Пусть ухаживает… Пусть хоть все тут за вами ухаживают. Вы ведь такая… — Голос у него сорвался вдруг, и он перешел на шопот: — Только бы вы не вышли замуж за него! Не спешите…
— Ну, а если возьму вдруг и выйду? — засмеялась Ольга и озорно блеснула глазами.
Шатров опустил голову и проговорил тихо, но твердо:
— Всё равно я всегда буду там, где вы, если только ваш муж разрешит вам новые дороги строить.
— Наверно, лучших друзей, чем вы, Костя, и не бывает на свете! — растроганно проговорила Ольга и, крепко пожав руку Шатрову, поспешно ушла со станции.
МАЙОР ЕРШОВ ТЕРЯЕТСЯ В ДОГАДКАХ
Когда лейтенант Малиновкин вернулся в Перевальск, было совсем темно. Гульджан уже спала, но в доме напротив, в комнате Ершова, еще горел свет и окно было открыто. Проходя мимо него, Дмитрий заглянул поверх занавески и, увидев майора, сидевшего за книгой, незаметно бросил ему на стол заранее заготовленную записку.
В ней сообщалось, что лейтенант побывал на стройучастке, и подробно описывалось всё, что он там видел и с кем разговаривал. К записке прилагалась официальная справка о грузах, идущих в адрес строительства. Малиновкин получил её от заместителя начальника стройучастка, которому он предъявил свои документы, подписанные генералом Саблиным.