«Мир приключений» 1963 (№09)
Шрифт:
Русский хочет таранить их — такой коротышка такую громадину? Берет на испуг?
Но Шубин не брал на испуг.
Это была все та же «рисковая» игра. Немцы вынуждены были теряться в догадках: какие «козыри» приберегает он, чтобы сбросить в последний момент?
Шубин нагнал транспорт и, пользуясь огромным преимуществом в скорости хода, начал легко его обходить.
За катером Павлова двинулись другие торпедные катера, повторяя маневр командира. Однако он приказал им оставаться на расстоянии.
Стоило одной зажигательной пуле угодить в бензобак, чтобы торпедный катер вспыхнул, как факел.
Но Шубин не думал об этом. Видел перед собой лишь стремительно проносящийся высокий, с грязными подтеками борт, а на нем удивленные круглые глаза иллюминаторов. А на палубе метались люди. Низко пригибаясь, они перебегали вдоль борта.
Фаддеичев сгонял их с палубы, яростно поливая из пулемета, как из шланга.
Катер обогнал транспорт, пересек его путь и проскочил по носу на расстоянии каких-нибудь двадцати — двадцати пяти метров от форштевня.
Теперь пора!
— Бомбы за борт! — скомандовал Шубин.
Боцман и юнга кинулись к бомбам. Черные бочоночки один за другим полетели в бурлящую воду. Их сбрасывали в спешке, как попало, иногда сталкивали ногами.
Где уж на таком близком расстоянии разворачиваться транспорту, тем более подбитому! Он продолжал двигаться по инерции, медленно наползая на сброшенные бомбы. Те стали рваться в воде под его килем.
Шурка засмеялся от удовольствия.
Так вот какие «козыри» сбросил его командир!
Однако повреждения, нанесенные бомбами транспорту, не могли быть смертельными — Шубин, конечно, знал это. Сейчас в трюме заделывают разошедшиеся швы, торопливо заливают их цементом. Корабль удержится на плаву.
Но Шубин и не рассчитывал потопить транспорт своими малыми глубинными бомбами. Он хотел лишь помешать ему уйти под защиту береговых батарей, решил во что бы то ни стало задержать его — и добился этого!
О корабле не скажешь: топчется на месте. Но нечто подобное произошло сейчас с подбитым транспортом. Заминка! И она оказалась для него роковой.
— Горбачи [4] , добивайте! — сказал Шубин в ларингофон.
И самолеты пали сверху на корабль.
Немецкие матросы стали по-лягушачьи прыгать за борт. Потом транспорт медленно накренился и лег на бок, показав свою подводную часть, похожую на вздутое брюхо глушеной рыбы…
3
Именно тогда на простодушном лице Павлова появилось то выражение, которое, по свидетельству товарищей, почти не сходило с него до самого Пиллау. Словно бы, побывав в первом бою со своим командиром, молодой лейтенант чрезвычайно удивился и так уж потом и не смог окончательно прийти в себя от удивления.
4
Так шутливо прозвали штурмовиков из-за их характерного, как бы горбатого, фюзеляжа.
Но сам Шубин сердито отмахивался от поздравлений. Не то! Все это было не то!
Он ферзь хотел сшибить с доски, а ему подсовывали пешку за пешкой. Искал встречи с наибольшим, с «Летучим голландцем», а тут, словно бы прикрывая его, то и дело вывертывались из-за горизонта разные «шнявы», заурядные сторожевики и тральщики.
Шубин расшвыривал их и топил, нетерпеливо прорываясь дальше на запад.
Угловатая тень подводной лодки возникала перед ним на мгновение. Она проплывала по серому полотнищу неба. Тральщик, или сторожевик, или транспорт тонул, и тень тотчас же исчезала.
Тень была неуловима!
Товарищи приставали к Шубину с упреками и утешениями:
— Дался тебе этот «Летучий»! Ну что ты так переживаешь из-за него? Забудь о нем! Воюй!
Шубин только пожимал плечами.
«Эх, молодежь наивная!» — снисходительно думал он, хотя многие товарищи по бригаде были его ровесниками. Сам себе он казался таким старым! Ведь он побывал на корабле мертвых!
А с них, с молодых, ну что взять? Конечно, они были хорошими советскими патриотами и воевали хорошо: почти каждый день видели врага в лицо. Беда в том, что видели на расстоянии не ближе кабельтова, да и то лишь во время торпедной атаки, то есть мельком. А он, Шубин, понасмотрелся вблизи на этих оборотней и понаслушался от них всего. День, проведенный на борту «Летучего голландца», показался ему чуть ли не в год.
И мог ли он забыть об этом? Впрочем, он и не хотел, не имел права забыть!
Он был единственным моряком на Балтике, который побывал на борту «Летучего голландца». И это возлагало на него особую ответственность.
Но в этом Шубин ошибался. Единственный советский моряк? Да, верно. Но отнюдь не единственный моряк на Балтике!
Он не знал, не мог знать, что по ту сторону фронта, неподалеку от Таллина, находятся еще два моряка — норвежец и англичанин, — которые, подобно ему, тоже видели «Летучего голландца».
За тройным рядом колючей проволоки, среди серых невысоких бараков, они как бы охаживают друг друга. С недоверчивостью заговаривают. Пугливо обрывают разговор. Снова после мучительных долгих колебаний возобновляют взаимные очень осторожные, нащупывающие расспросы.
Похоже на встречу двух людей во тьме. Кто это — друг или враг? Если враг «Летучего голландца», значит — друг!
Но не исключена и возможность провокации. Может быть ведь и так. Один из собеседников лишь подлавливает другого, своими вероломно-вкрадчивыми расспросами расставляет ловушку.
ЛЕГЕНДА О «ЛЕТУЧЕМ ГОЛЛАНДЦЕ»
1
…Место было удивительно плоским. Или оно лишь казалось таким? Были ведь и дюны, слепяще белые под солнцем. Но сосны на них росли вразнотык, невысокие, обдерганные ветром. Дальше было болото, дымящееся туманом, мох и кустарник, коричневые заросли на много миль.
А между морем и зарослями раскинулся лагерь для военнопленных. Серые бараки приникли к земле, обнесенные тронным рядом колючей проволоки. Именно они, надо думать, определяли характер пейзажа. Горе, тоска, страх легли на мох и заросли, как ложится серая придорожная пыль.