Мир приключений 1963
Шрифт:
Ругался бы, наверно, еще, но очередь из автомата прервала его и свалила их обоих…
Это было вчера. Вы опоздали лишь на день…
Слова прозвучали невысказанным упреком. Наступило молчание.
Шубин подумал, что, опоздай он не на день, а на два дни, вероятно, самого Нэйла не было бы уже в живых. Тайна старого лоцмана развеялась бы вместе с ним, как дым по ветру.
Нэйл будто угадал мысли Шубина:
— Да, я мог разделить могилу с Олафсоном. У него просторная могила. Когда-то говорили: «И тело было предано земле». Об Олафсоне надо иначе: «И ветры развеяли его прах над Балтикой…»
И он опять медленно провел рукой по воздуху. Теперь советским морякам был ясен смысл этого жеста.
К концу своего рассказа Нэйл, видимо, очень устал. Голос его потускнел, голова все чаще опускалась на грудь.
Да и морякам пора было на катера.
Шубин встал.
— Милости прошу к нам, — сказал он. — Мы стоим за тем вон лесочком, у причала. Обязательно приходите! Я приглашаю вас на ужин. За ужином вы доскажете свою историю…
КАМНИ РИСТНЫ
Однако морякам не пришлось блеснуть флотским гостеприимством. Ужин не состоялся.
Днем Шубин был вызван к начальству, которое перебазировалось в Ригулди вслед за катерами.
— Придется поработать этой ночью, — сказал контр-адмирал, подводя Шубина к карте и косясь на его необычно хмурое лицо. — Хотел было дать твоим людям передохнуть, но не выйдет. Куй железо, пока горячо! Правильно?
— Правильно, — рассеянно согласился Шубин, наклонившись над картой, — мыслями был еще в сонном бараке, где Олафсон, под храп товарищей, рассказывал Нэйлу о «Летучем голландце». — А чего ковать-то? Железо где?
— Вот оно! Далековато, правда.
В районе Вентспилса, чуть отступи от курляндского берега, Шубин увидел иероглиф, которым обозначают на картах притопленный корабль.
— Учти: притопленный, а не потопленный! Для нас это важно.
— А что за корабль?
— Немецкий транспорт. Шел на Саарему или на Хиуму. Был перехвачен нашими бомбардировщиками. Там мелководье, он к сел па грунт. Сегодня летчик летал, проверял. Людей как будто нет. Надпалубная надстройка и часть палубы еще держатся над водой.
— Долго не продержатся. У курляндского берега сильный накат.
— А долго и не надо. Два — три дня пробудут разведчики, и хватит с нас.
— Разведчики?
— Ну, корректировщики. Назови как хочешь.
Шубин с внезапно обострившимся интересом всмотрелся в карту.
Между Ригулди и районом Вентспилса — Моонзундский архипелаг, острова Хиума, Муху, Саарема, которые запирают вход в Рижский залив. Фашистское командование продолжало подбрасывать сюда боезапас и подкрепления — морем, вдоль берега.
Живому воображению Шубина представилась очень длинная мускулистая рука, протянувшаяся от Кенигсберга. Ударить бы по ней с силой несколько раз, сразу бы ослабла ее мертвая, вернее, предсмертная хватка и разжались пальцы, закоченевшие на Моонзундском архипелаге!
Да, притопленный корабль — очень кстати.
Сбоку, от ярких штабных ламп, падает на карту крут света. Шубин видит сейчас лишь то, что в этом круге; белое пятно мелководья севернее Вентспилса и условный значок, который похож на схематический рисунок тонущего корабля. Все остальное в тени.
Туда, в тень, отодвинулись мысли об Олафсоне и Нэйле. Шубин был дисциплинирован и умел целиком переключаться на решение новой важной задачи, временно отстраняя все, что не шло к делу.
Испросив разрешения, он задумчиво пошагал циркулем но карте.
— Расстояние смущает? — спросил адмирал.
— Да нет, ничто меня не смущает.
Впрочем, на правах любимца флота Шубин не преминул немного пококетничать, пожаловаться на трудности своей военно-морской профессии.
— У авиации, понятно, сказочная жизнь, — недовольно пробормотал он. — Один подскок — и там! Напрямик, через Рижский залив! А мне топать в обход, во-он какого кругаля давать!
Адмирал, знавший причуды Шубина, усмехнулся:
— Значит, авиацию советуешь?
— Ну что вы, товарищ адмирал! Летчики напортят. Они же у вас к удобствам привыкли. Им громадную акваторию подавай! Будут подгребать к транспорту, еще свою гидру [9] разобьют. А я бортик к бортику, без порчи государственного имущества! Сравнили: катер или гидросамолет!
— Ты побольше горючего захвати! Мешки Бутакова есть у тебя?
— Как не быть!
— Двумя катерами пойдешь?
9
Гидроплан.
— Да уж разрешите только двумя. Шуму меньше.
Прощаясь, адмирал задержал в своей руке руку Шубина:
— Вот ты и повеселел! А то вроде хмурый был, когда пришел. Или мне показалось?
Шубин торжественно продекламировал:
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел!
— Это чей же глагол божественный? Мой, что ли?
— Так точно, ваш, товарищ адмирал!
— Ну, иди уж… встрепенувшийся!
Шубин еще раз мельком взглянул на карту. Пучок света падал на псе, будто лучи луны, выглянувшей из-за туч.
К сожалению, и на небе в эту ночь положено быть луне. Только идти в операцию, как и луна здесь!
Сказано же: спутник Земли! Так нет, надо еще к военным морякам в спутники набиваться!..
Но, выйдя из штаба. Шубин с облегчением перевел дух.
Тучи! Во все небо! Это, однако, повезло.
Во время сборов Шубин вспомнил о Нэйле и послал предупредить его о том, что ужин переносится на завтра.