Мир приключений 1963
Шрифт:
Мой отец умер на работе, возле своего станка.
Заказ был срочный: броневые плиты для танков. Тогда, в тысяча девятьсот шестнадцатом году, это было новинкой. Новое секретное оружие того времени! И оно сыграло свою роль под конец войны.
Отец свалился ничком на станок. Я не успел подхватить его. «Переработался», — сказали врачи. Эпитафия из одного-единственного слова!
Что ж, Виккерс не торопясь раскрыл свою большую бухгалтерскую книгу, списал отца, потом приплюсовал к основном сумме цену выработанных в этот день броневых плит.
Но я не хотел, чтобы меня списывали или приплюсовывали! — Нэйл стукнул по столу ножом. — Извините!.. Один из гвоздей взбунтовался! Это был я. Бунт гвоздей — невидаль на заводах Виккерса. Но мне было плевать на все.
«Надо вдосталь надышаться перед смертью», — решил я. И ушел в море. Сначала я плавал кочегаром, потом кончал училище и стал судовым механиком. Это было не просто в те годы.
Вам, молодым, трудно вообразить гавани послевоенного времени. Кризис! Кризис! Толпы безработных докеров на пирсах. Много женщин с черными повязками на рукавах. Корабли, поставленные на мертвые якоря. И — кладбища кораблей! На одной банке в Северном море, в районе, где происходила знаменитая Ютландская битва, я насчитал три с лишним десятка торчащих мачт. Будто лес, затопленный в паводок…
Историки до сих пор спорят о том, кто же победил в Ютландской битве: немцы или англичане? Я считаю: победил «Летучий голландец»!
— Разве он уже был тогда? — удивился Шубин.
— Ну не он, предшественники его! Неужели вы не поняли, что по морям скользит целая вереница «Летучих голландцев»? Да, бесшумно и быстро, как волчья стая!..
Одно время я думал так же, как вы. Я с облегчением вздохнул, узнав о смерти компаньона Виккерсов, сэра Бэзила Захарова. Но через несколько лет стало известно, что Гитлер наградил орденом Генри Форда. «Эге-ге!» — сказал я себе, и в голове у меня прояснилось.
«Не буду воевать! — беспрерывно твердил я. — Ни за что не буду! Не хочу работать на виккерсов и захаровых!»
Но случилось так, что я не сдержал зарок.
В тысяча девятьсот сорок втором году я служил на одном бразильском речном пароходе, который ходил по Амазонке, развозя груз и пассажиров по пристаням.
В шутку мы называли его «землечерпалкой». Он был очень старый, колесный. Чудо техники девятнадцатого века! Весь скрипел на ходу, будто жаловался на своих нерадивых хозяев. Эти скупердяи, видите ли, жалели денег на ремонт! Однако силенка в его машинах еще была! И напоследок он доказал это…
Мы отправились в рейс при зловещих предзнаменованиях.
В Южной Америке, надо вам знать, полно фольксдойче, то есть переселенцев немецкого происхождения. Большинство из них были организованы в союзы и не теряли связи с фатерландом. Считалось, что они потенциальная опора Гитлера.
Случаи торпедирования бразильских кораблей участились. Немецкие подводные лодки запросто заходили в устье Амазонки.
Бразилия пока соблюдала нейтралитет, но ведь немцы не очень-то считались с нейтралитетом.
Упорно поговаривали о готовящемся фашистском перевороте. В Рио рассказывали, что подводные лодки «неизвестной национальности» буквально роятся у бразильских берегов.
А фольксдойче каждую ночь передают в море световые сигналы, чтобы облегчить высадку десанта.
В одном женском монастыре, где аббатисой была немка, обнаружили рацию. Монашки укрывали ее в притворе церкви и отстукивали свои шифровки под торжественные звуки «Te-Deum» [12] .
Впрочем, нас немного успокаивало то, что «Камоэнс» совершает рейсы лишь в среднем плесе Амазонки, и то главным образом по ее притокам, которые соединяются друг с другом. «В такую даль, — думал я, — не забраться немецким подводным лодкам! И к чему мм туда забираться?»
12
«Тебя, бога, хвалим» (лат.).
— А глубины? — спросил Шубин, напряженно слушавший своего гостя.
— Глубины позволяли это, особенно сразу после сезона дождей. Тогда вода поднимается на сорок — пятьдесят футов выше своего уровня. Потом, на протяжении нескольких месяцев, она медленно спадает.
Бассейн Амазонки, как вам, вероятно, известно, представляет собой громаднейшее в мире болото, более или менее топкое. Связь с людьми, живущими в маленьких поселках по берегам рек, осуществляется только с помощью пароходов.
За рейс мы обходили Тракоа, Тукондейру и Рере — три самых захолустных притока Амазонки.
На плантации доставляли почту, консервы, рис, сахар и сухую муку, точнее, истолченный в порошок корень одного растения, забыл его название. Бразильцы сыплют этот порошок в похлебку, посыпают им мясо и даже добавляют в вино. А с плантаций забирали коричневые шары каучука, его сгустившийся сформованный сок, и, кроме того, конечно, бананы, какао, ананасы.
По палубе приходилось пробираться бочком. Ведь на «Камоэнсе» были и пассажиры: рабочие — добыватели каучука, их жены и дети.
Люди лежали на палубе вповалку, подложив под голову сумки с пожитками. Это был первый «этаж». Затем шли второй и третий — гамаки, развешанные один над другим. И, наконец, была еще крыша, которую подпирали столбы. Туда забирались любители свежего воздуха и располагались среди связок бананов и клеток с курами, утками и поросятами.
Наверху, однако, было небезопасно. Иногда пароход, обходя мель или плывущий сверху плавник [13] , круто отклонялся к берегу. Свесившиеся над водой ветви деревьев могли, как метлой, смести зазевавшихся пассажиров.
13
Плавник — подмытые в паводок стволы деревьев.
А в воде их поджидала пирайя. Слыхали с такой рыбке? Нет? О! Будет пострашнее аллигаторов! Небольшая, не длиннее селедки, но на редкость свирепая и прожорливая. Своими глазами видел, как стая этих рыб набросилась на весло, опущенное в воду, и выкусила из него целый кусок. Мне рассказывали, что у некоторых индейских племен — только не у Огненных. Муравьев, это я точно знаю, — принято опускать мертвецсв в реку, чтобы пирайя обглодала их до костей. Занимает всего несколько минут. Потом скелеты красят и вывешивают у входа в хижину.