«Мир приключений» 1966 (№12)
Шрифт:
— Заговорил до смерти? — прямо спросил Наг.
Я рассмеялся.
— Даже во рту сладко. Он что, по натуре такой оптимист или после опытов?
— По натуре он дурак, — отрезал химик. — И это состояние катастрофически прогрессирует.
Мне понравился такой откровенный ответ. Я подошел к Нагу вплотную, заглянул в глаза.
— Доктор, объясните мне, что здесь происходит.
— Здесь ведутся опыты, вы это знаете.
Я видел, что Наг говорит со мной серьезно, и решился сказать о главном.
— Но если все будут, как Килоу, эти опыты чудовищны.
— Я всего лишь химик, — сказал Наг. — Об остальном могу догадываться. Есть такой простой пример, описанный во всех учебниках: определенные изменения в клетках активного вируса превращают его в пассивный вирус.
— Это бесчеловечно! — сказал я.
— Раньше здесь было иначе, — спокойно продолжал Наг, не замечая моей реплики. — Но когда профессор Гарга вернулся с космической станции, вслед за ним появилось облако.
— С космической станции?
— Там он испытывал последний образец машины и сделал свое открытие.
— Космическая станция — облако — открытие — первый бессмертный, — вслух подумал я. — Секрет открытия где-то в этой цепочке… Надо что-то сделать!
Наг взял меня под локоть, подвел к окну:
— Попробуйте снять силовое поле, если сможете. И не забудьте, что роботу можно только приказывать. Причем на его языке.
Он ушел, а я бросился к лентам записей. Вместе с последними словами Нага ко мне пришло решение. Я заменяю в машине ленту Килоу на свою (такие записи велись во время отдыха работников лаборатории — для сравнения с состоянием подопытного). Итак, я заменяю ленту, и через несколько минут ложная информация поступает в облако. Оно решит, что подопытный чудесным образом выздоровел, воскрес, и начнет действовать. Может быть, это нечестно — подвергать профессора Килоу сильному удару, но на меня твердо и беспощадно смотрели глаза Сингаевского. Только записав сигналы облака и реакцию Килоу, я мог предъявить ученым доказательство бесчеловечных опытов. Центр Информации Земли расшифрует записи, узнает код облака, смоделирует его строение.
Я уже видел, как удираю с этого дьявольского острова. Выхожу, а там зеленое лето…
Едва успел я заменить ленты, как загорелся сигнальный глазок: машина передавала информацию. Профессор Килоу, которого я отыскал по видеофону, сообщил, что сегодня облако облучает его через каждые два часа. Теперь предстояла лишь встреча с Гаргой.
Я поднялся в студию и удивился, услышав спокойный человеческий голос. Гарга обернулся на стук дверной ручки, выключил динамик. Но я уже слышал — достаточно было этих двух неполных фраз:
— …опыты, опасные для человечества. Совет надеется…
Гарга, сгорбившись, сидел за столом. Он долго смотрел на меня, словно не узнавал или хотел убедиться в моем присутствии. Наступило молчание.
— Это предупреждение нам, — наконец сказал я.
Он встал, расправил плечи и вдруг ожил.
— Да, нам. — Гарга улыбнулся. — Совет взволнован. Еще бы! Если победит мое предложение, перед социологами, философами, психологами и прочими встанет ряд острых проблем. Их надо решать быстро. Скромные земные ресурсы вряд ли устроят общество бессмертных.
Я слушал красноречивые рассуждения, и злость охватывала меня. Разбитые гравилеты, бледные лица, испуганные глаза — сколько их будет еще?
— Хватит! — прервал я Гаргу. — Вы не о том. Лучше скажите, сколько жизней будет искалечено!
Дядя резко остановился, будто налетел на невидимое препятствие, уставился на меня.
— Я уже говорил тебе, — произнес он спокойным голосом, — что возможно усиление рационального…
— Сколько новых Килоу вы планируете?
— Опыт еще не окончен. Рано делать выводы.
— Или поздно, — подумал я вслух. — Там, на космической станции, когда вы столкнулись с облаком, вы уже знали, что оно будет нападать на нас?
— Ах, вот оно что… Нет, не знал.
— Почему вы не предупредили Совет? Струсили?
— О чем ты говоришь! — закричал Гарга, выходя из себя. — Твой Совет сидел в уютных кабинетах, когда я один на треклятой космической станции — один во всем космосе — увидел эту сверкающую штуку. Пока мы налаживали переговоры, я насмотрелся таких картин, каких не увидит никто, никогда, ни один сумасшедший. Я был для него первым человеком, а оно для меня — первым настоящим помощником. Я, именно я, первый договорился с ним по радио, и мне ничто не было страшно, потому что моя цель была достигнута: машина работала. Случай, совпадение обстоятельств, энергия этого дьявольского шара и моя биомашина, но она ожила, она работала! Ты это понимаешь — что значит достигнутая цель?!
— Да, понимаю! — Я тоже сорвался на крик. — Но ведь есть еще благоразумие!
— Благоразумие! В твоей жизни наступит момент, когда ты пошлешь к чертям всякое благоразумие и поверишь в свои идеи!
— Это предательство! — сказал я тихо, но твердо. — Вы за это ответите.
— Не забывай, что ты — мой сотрудник. Ты тоже разделяешь ответственность.
— Я ничего не забыл. Но вы… вы никогда не посмеете облучать людей насильно!
— Насильно?! — Гарга рассмеялся. — Война маленького острова со всем миром? Не думаешь ли ты, что я сошел с ума?
— Тогда откройте остров для всех!
— Это дело облака, — устало сказал дядя. Он сел, обхватил голову руками. Кажется, он понимал, что ловушка захлопнулась.
— Прикажите ему! — потребовал я. — Или вы тоже подопытный?
Дядя в бешенстве вскочил.
— Хорошо, я подопытный, — хрипло сказал он. — И это мое дело… Но зачем сюда лезет Совет! Что ему нужно! Неужели непонятно, что облако не будет перестраивать Землю?
Я подошел к нему вплотную, сказал:
— А если прилетят еще такие же?
Он побледнел.
— Кто ответит за плен Сингаевского? — спросил я его.
Он молчал.
— За разбитые гравилеты?
Он молчал.
— За искалеченного Килоу? Он молчал.
Сдерживая ярость, я совсем тихо сказал:
— Никто к вам никогда не придет! Слышите? Никто! Никто не спросит, существуете вы на самом деле или нет!
На меня глядела белая застывшая маска с темными провалами глаз.
На рассвете в зал заглянул доктор Наг. Увидев, что я сижу за пультом, он вошел: