Мир приключений 1966 г. №12
Шрифт:
Как ни пытаюсь я его переубедить, он остается непреклонным. И Мария к тому же его поддерживает.
— Ладно, но это последние два дня! — сдаюсь я. — И с условием, что завтра вы мне дадите самому проверить все образцы, привезенные Машей. Холодильник у вас хороший?
— Отличный, американский. Во всяком случае, самый лучший на добрую сотню километров вокруг, — засмеялся Шукри. — Не беспокойтесь.
— Простите, я стучал, но вы так увлеклись… Мы оглянулись и увидели в дверях доктора Али.
— Добрый вечер! У вас хорошие новости?
— Да, дорогой коллега, кажется, мы наконец напали на верный след, — ответил я, потирая руки.
— Поздравляю. Все-таки вирус?
— И вирус, и вибрион!
— Как так? Два возбудителя? Вы заинтриговали меня. Не буду вам сейчас надоедать, но завтра вы мне все расскажете. Я пришел взглянуть на вашу заболевшую лошадь, дорогой Шукри. Но вы сейчас заняты, я зайду попозже или утром…
— Вы пройдите на конюшню, дорогой друг, конюх вам ее покажет, а я скоро освобожусь, — сказал доктор Шукри.
— Отлично. До свидания! — И доктор Али с поклоном закрыл дверь.
Все ушли, а я расхаживаю по комнате и думаю, думаю…
Похоже, мы в самом деле напали на правильный путь. Болезнь, несомненно, переносит вирус, завершивший свое развитие в вибрионе. Только тогда он способен поразить человека. А передают людям этих вибрионов, “заминированных” вирусами, горные архары и овцы, вероятнее всего именно овцы: ведь в кошарах тут царит неимоверная грязь.
Ну а дальше? Кто же хранит болезнь в природе и передает ее овцам? Грызуны? Но через кого?
Похоже, цепочка тут обрывается. Какое-то звено пока остается скрытым от нас. И если даже кто-то из грызунов, неведомый пока нам, и хранит в своих норах болезнь, то совершенно непонятно, как же он может передать ее потом овцам или архарам. Ведь они травоядные, грызунами не питаются…
Обычно переносят возбудителя болезни кровососущие насекомые — клещи, комары, москиты. Насосутся крови больного грызуна, а потом заразят человека или овцу. Но с этой злополучной болезнью Робертсона дело обстоит иначе. Ведь мы точно установили, что в москитах никогда не бывает вибрионов, клещи никогда не заражаются вирусом, а комаров тут почти нет. Значит, ни те, ни другие не могут переносить вибрионы, пораженные вирусом. Но кто же тогда распространяет болезнь по всей долине?
Темно, темно, много еще непонятного… И работы нам предстоит немало, пока распутаем весь клубочек загадок до конца.
Опять я расхаживаю по комнате, то и дело присаживаясь к столу, чтобы записать возникающие мысли.
Как я накурил! Достанется мне от милейшего Шукри.
Я распахнул окно. Жалко, оно затянуто частой сеткой от москитов, не высунешься. Я приложил лоб к холодной сетке, с наслаждением вдыхая бодрящий вечерний воздух, настоявшийся за день, словно вино, на цветах и душистых травах. Поселок уже спал, только кое-где мерцали в окнах редкие огоньки.
Вдруг мне послышался какой-то скрип на деревянной галерейке, тянувшейся вдоль стены. В свете луны маячила чья-то черная тень. Вот она медленно двинулась дальше…
Кто это мог быть? Высунуться из окна и рассмотреть его мне мешала сетка. Хороший человек не станет таиться и красться, как вор. А если это и в самом деле вор?!
Я вышел в коридор, стараясь не скрипеть половицами, быстро подскочил к двери, выходившей на галерею, и распахнул ее.
Черная фигура шарахнулась от меня и побежала по галерее. Я кинулся за ней.
Незнакомец уже скрылся за углом дома. Я сделал большой прыжок, рискуя обрушить вниз ветхую галерею, завернул за угол и успел схватить убегавшего за локоть…
Но в тот же миг он полоснул меня по руке ножом, и я, вскрикнув, выпустил его.
Вор не стал мешкать. Он спрыгнул с галерейки в сад и убежал, ломая кусты.
Внизу забегали, зашумели. Доктор Шукри кричал кому-то:
— Принеси огня с кухни, негодяй!
— Сюда! Ко мне! Ах, подлец… — закричал кто-то в дальнем углу сада, где была конюшня.
Туда побежали с фонарем.
Держа раненую руку на весу, чтобы не перемазаться кровью, я спустился вниз.
— Что с вами? — бросился ко мне навстречу перепуганный доктор Шукри.
— Кто-то пытался влезть через галерею в больницу. Я хотел его задержать. Он ударил меня ножом, — пояснил я, поднося руку к свету.
— Ножом? — переспросил доктор Шукри, рассматривая рану. — Ножом?! — повторил он, поднимая голову и ошеломленно глядя на меня. — Нет, этого не может быть, аллах не допустит…
И он снова уставился на мою рану, словно не веря собственным глазам.
— Ну что вы так встревожились, ведь рана совсем неглубокая, — попытался я его успокоить.
Но почему-то мои слова еще больше взволновали добрейшего Шукри.
— Да, вот именно, она совсем неглубокая! — закричал он на весь дом. — Она совсем-совсем неглубокая. Где он?!
— Кто? Вор? Он убежал, если его только не успели схватить там, у конюшни, — сказал я.
— У конюшни?
— Да, он побежал туда, я слышал какие-то крики.
— Хотел бы я посмотреть на этого вора, решившегося осквернить… — начал грозно доктор Шукри и замолчал при виде людей, приближавшихся к нам по тропинке из глубины сада.
Два санитара бережно поддерживали за локти доктора Али, конюх светил им фонарем. Левая рука у Али болталась, как плеть, он весь был залит кровью.
— Что с вами? — бросился я к нему.
— Похоже, что то же, что и с вами, — с кривой усмешкой ответил он. — Я только вышел из конюшни и хотел идти домой, как вдруг услышал шум, на меня налетел в темноте какой-то человек. Я попытался задержать его и вот…