«Мир Приключений» 1977 (№22)
Шрифт:
Открытие Симоны Вьерн, внесшее уточнения в творческую биографию автора «Необыкновенных путешествий», позволяет теперь воздать должное и Паскалю Груссе — писателю, о котором в период расцвета его политической деятельности с уважением отзывались К. Маркс и Ф. Энгельс [15] .
По этому поводу нужно заметить, что Жан Жюль-Верн, благоговея перед памятью деда, не вполне справедлив к его соавтору. Вопреки бесспорным выводам Симоны Вьерн, он явно недооценивает участия Груссе-Лори в работе над тремя романами, из которых «Пятьсот миллионов бегумы» — книга, направленная против реакционного пруссачества и оказавшаяся во многом пророческой, — украшает жюльверновскую серию.
15
О его жизни и деятельности см. в моем очерке «Парижский коммунар — соавтор Жюля Верна» (Альманах научной фантастики, вып. 10, М, 1971). Роман «Пятьсот миллионов бегумы» впервые выпущен под именем обоих авторов издательством «Детская литература» (М., 1973).
Негласное сотрудничество в те годы было в порядке вещей. В работе Жюля Верна подобные случаи единичны и вовсе не умаляют его репутации.
Трудно было бы перечислить все новые факты, ставшие известными благодаря внуку писателя. В ходе дальнейшего изложения мы будем еще говорить о его находках, привлекая также любопытные сведения, почерпнутые из других источников и сочинений самого Жюля Верна.
ЮНОША ПРИЕХАЛ В ПАРИЖ…
Благодаря удобному местоположению у выхода в Бискайский залив, на берегу судоходной Луары, в 50 километрах от ее устья, торговый и промышленный Нант издавна славился своим портом, к которому в годы детства Жюля Верна был приписан морской флот в две с половиной тысячи судов.
Из слухового окошка родительского дома на острове Фейдо, образованном одним из рукавов Луары, мальчику открывалось чудесное зрелище: просторная гавань, загроможденная густым лесом мачт с привязанными к реям парусами, среди которых кое-где мелькали длинные трубы «пироскафов», извергавшие в небо черные клочья дыма. Впрочем, в те годы моряки относились с презрением к этим невзрачным «небокоптителям» и не верили, что они смогут состязаться с гордыми парусниками.
Жизнь Нанта была тесно связана со многими портами мира. Всезнающие мальчишки легко разбирались по парусному вооружению в типах кораблей, в колониальных товарах; хорошо знали, что привозится в бочках, ящиках, тюках, складывается под брезентом навалом вдоль длинной портовой набережной; по цвету кожи, одежде и говору матросов, слонявшихся по улицам города, безошибочно определяли в пестрой толпе национальность каждого моряка.
«Я не могу равнодушно видеть, как отчаливает судно — военное, торговое, даже простой баркас, — чтобы всем своим существом не перенестись на его борт. Я, должно быть, родился моряком, и теперь каждый день сожалею, что морская карьера не выпала на мою долю с детства», — спустя много лет признается маститый писатель в романе «Зеленый луч».
Романтика моря имела для него такую притягательную силу, что однажды, когда ему было одиннадцать лет, он убежал из дому с небольшим запасом сухарей и нанялся юнгой на трехмачтовый парусник «Корали», державший путь в Индию. В тот же день блудного сына возвратили поднявшим тревогу родителям, и он вынужден был подтвердить догадку матери, что отправился в Индию на поиски без вести пропавшего тридцать лет назад нантского капитана Санбена.
Неизгладимо яркие впечатления детских лет впоследствии дали Жюлю Верну много тем и образов и даже в старости продолжали служить источником вдохновения. Мы находим в его романах пейзажи, навеянные воспоминаниями о поездках на побережье Бискайского залива, о привольной жизни в живописном нантском пригороде Шантеней, куда метр Верн из года в год вывозил на лето свою большую семью — жену и пятерых детей. В книгах Жюля Верна встречаются колоритные образы матросов, боцманов, капитанов, старых «морских волков», вроде честного упрямца дядюшки Антифера или суеверного ворчуна Жана-Мари Кабидулена [16] . Маленький Жюль готов был часами слушать затаив дыхание рассказы таких бывалых бретонских моряков, ветеранов парусного флота, претерпевших на своем веку немало бурь и кораблекрушений. А его юные герои, вроде Роберта Гранта или Герберта Брауна! Разве не ожили в них и не заиграли новыми красками светлые ребяческие мечты о приключениях и подвигах в далеких неведомых странах?
16
Герои романов «Удивительные приключения дядюшки Антифера» и «Россказни Жана-Мари Кабидулена».
Однако жизнь будущего писателя складывалась по-другому. Весной 1847 года выпускник нантского лицея, не решаясь перечить отцу, едет в Париж держать первый экзамен для получения адвокатского звания и ученой степени лиценциата прав. Как он завидовал счастливой судьбе младшего брата Поля, отправившегося в свою первую навигацию на шхуне «Лютен» к Антильским островам!..
Юный провинциал жадно ловит новые впечатления. Покончив с экзаменами за первый курс, он спешит воспользоваться короткой передышкой — слоняется по парижским бульварам, посещает музеи, знакомится с достопримечательностями столицы.
Революционные события 1848 года (свержение Июльской монархии) застали его в Нанте, под мирным родительским кровом. Но как только волнения улеглись и лекции в Школе права возобновились, он снова сдает экзамены.
«Я вижу, что вы в провинции обуреваемы страхами и боитесь всего гораздо больше, чем мы в Париже… — пишет он родителям по поводу недавних событий. — Я побывал в разных местах, где происходило восстание. На улицах Сен-Жак, Сен-Мартен, Сент-Антуан, Пти-Пон, Бель-Жардиньер я видел дома, изрешеченные пулями и продырявленные снарядами. Вдоль этих улиц можно проследить за направлением полета снарядов, которые разрушали и сносили балконы, вывески, карнизы. Это ужасное зрелище!..» (Письмо от 17 июля 1848 г.)
Незадолго до отъезда в Нант ему посчастливилось попасть на заседание в Палату депутатов.
«Это заседание, — писал он отцу, — было особенно интересным благодаря шуму, которым оно сопровождалось, и большому числу присутствовавших на нем модных знаменитостей. Один депутат, сидевший рядом со мной, показал мне всех…»
Следует длинный перечень имен, а затем:
«…И — о счастье! — Виктор Гюго!!! Виктор Гюго, которого я хотел видеть любой ценой, говорил в течение получаса. Я его знаю теперь. Чтобы получше разглядеть его со своего места, я раздавил одну даму и вырвал лорнет из рук какого-то незнакомца. Должно быть, об этом происшествии будет упомянуто в «Монитере»…» (Письмо от 6 августа 1848 г.)
После третьего тура экзаменов под отчий кров он уже не вернулся. К тому времени Жюль Верн осознал себя убежденным республиканцем и окончательно выбрал призвание: раз уж ему не суждено стать моряком, он посвятит себя литературе и театру.
Когда до Пьера Верна дошли тревожные слухи о том, что Жюль ведет в Париже «беспорядочную жизнь», он сократил ему денежную помощь, думая, что это заставит сына усерднее заниматься юриспруденцией. Жюль запутался в долгах, недоедал, недосыпал, но никакая сила не могла бы его теперь отвлечь от творческих замыслов, хотя в угоду отцу он все же защитил диссертацию. Преисполненный радужных надежд, он работает за гроши переписчиком бумаг в нотариальной конторе, сближается с литературной богемой, пробует свои силы в драматургии.
На повторные и все более настойчивые требования отца вернуться в Нант — к адвокатской конторе и материальному благополучию — Жюль отвечает:
«Твоя контора в моих руках только захиреет… Я предпочитаю стать хорошим литератором и не быть плохим адвокатом… Моя область еще дальше отошла от севера и приблизилась к знойной зоне вдохновения…»
Легче всего ему давались веселые куплеты и жанровые песенки. Положенные на музыку его близким другом, композитором Аристидом Иньяром, они не без успеха исполнялись в литературных и театральных кабачках. Особенно посчастливилось лирической песенке «Марсовые». Позже она стала любимой песней французских матросов и ее перепечатывали в сборниках как произведение фольклора. О том, что популярная морская песня принадлежит Жюлю Верну, стало известно только в 1883 году, когда один из его старых приятелей напечатал ее в нантской газете «Маяк Луары».