Мир приключений 1977 г.

Булычев Кир

— Так оно и есть, — с полной убежденностью заявил Смит.

— Тогда против чего вы восстаете?

— Мне дано было осознать себя, Вселенную, тех, кто мне дорог, и я не могу смириться с беспощадным уничтожением всего... И вы не можете, Том, и вы, Чарли... Я не верю в спокойную мудрость. Даже звери не хотят умирать.

— Вот именно, звери! — многозначительно подчеркнул Валенти. — Будем же выше зверей, ибо нам дан высший разум... Я полагаю, мы возьмем с собой лишь самое необходимое?

— Если только эта посудина вообще способна плавать. — Макдональд небрежно

дал понять, что присоединяется к большинству. — У меня тоже создалось впечатление, что еговсемогущество весьма ограниченно. Онспособен создать только то, что хорошо знает сам.

— Или то, что по-настоящему знаем мы? — уточнил Валенти.

— В том-то и загвоздка, что мыпо-настоящему не знаем почти ничего... Поэтому я предлагаю сперва хорошенько испытать галошу.

— Принято! — Валенти удовлетворенно взмахнул рукой. — Ты слышала наш разговор, дорогая? — наклонившись к жене, тихо спросил он по-итальянски.

— Слышала, — хмуро кивнула Джой, убирая былинку, перегородившую муравьиную трассу. — Только я хочу домой, Томазо. Ты не вправе удерживать меня против воли.

— Но я не могу отпустить тебя одну!

— А я и не поеду одна, Мы возвратимся вместе. Проводи меня хотя бы до перевала, а там поступай, как знаешь.

— Теперь? Когда до разгадки остался последний шаг?! Это жестоко, девочка!

— Жестоко доводить меня до умопомешательства! — крикнула она шепотом. — Как ты не понимаешь?

— Хорошо, — Валенти обреченно склонил голову. — Дай мне еще пять, от силы шесть дней, и мы вернемся.

— Ты хочешь обследовать пещеры?

— Там обязательно должен быть проход.

— И ты уйдешь, даже не попытавшись заглянуть? Не верю!

— Я дал слово и сдержу его. Только шесть дней, от силы неделя...

— Ведь все равно мы ничего не поймем, только еще больше запутаемся в кошмарах! — Она отвернулась, скрывая вновь переполнившиеся слезами глаза. — Это так жутко — ощущать себя муравьем!

— Муравьем? Почему муравьем, дорогая?

— А разве мы не муравьи для них, Томазо? Не подопытные букашки?

— Ты думаешь...

— Да, да! — она всхлипнула, сжав кулачки. — Ты сам знаешь, кто это...

— В том-то и дело, что не знаю. Могу лишь догадываться.

— Знаешь. — Джой указала на сверкающую под солнцем вершину. — Ты же видел их там.

— Положим, я-то как раз и не видел...

— Не надоело притворяться? — Она раздраженно повела плечом. — Нет, мой дорогой, ты прекрасно все понимаешь.

4

Пороки конструкции и скрытые в материале дефекты обнаружились слишком поздно, когда ничего уже нельзя было изменить. Сначала не выдержало весло и, едва Макдональд попытался миновать скалу, на которую их неудержимо несло, алюминиевая лопасть, чиркнув о камень, отвалившись, пошла на дно. Некоторое время почти неуправляемая лодка сравнительно благополучно влеклась по течению, натыкаясь на валуны и царапая надувные борта о всевозможные шероховатости и острые кромки.

Когда же, получив

рваную рану, суденышко накренилось и приняло сотню литров ледниковой воды, выяснилось, что резина не держит давления и драгоценный воздух невозвратимо улетучивается сквозь микроскопические поры.

— Вы имеете хоть малейшее представление о корде, о структуре эластомеров? — не удержался от упрека Макдональд, чувствуя, что безнадежно промок.

— А вы? — стуча зубами, огрызнулся Валенти.

— Черт бы побрал вашу выдумку! — Вконец продрогший австралиец налег грудью на приспущенный борт, отчего лодка качнулась в другую сторону и, заполоскав на стремнине днищем, вдруг легла набок. В мгновение ока люди и груз были смыты могучей струей. Их завертело в неистовом водокруте, ударило о скальный створ, где кипела нечистая пена, и понесло, понесло, то затягивая в бездонные омуты, то выталкивая на поверхность.

Первым очнулся Макдональд. Отодвигаясь от огня, порядком подкоптившего ему правый бок, он со стоном перевернулся. Едва понимая, что с ним, уставился на озаренный багровыми отсветами каменный свод, откуда срывались, падая в гулкую пустоту, тяжелые, как стальные шарики, капли. Затем он увидел костер и два распростертых тела поодаль, над которыми клубился пар. До рези в глазах пахло пометом летучих мышей. С трудом совладав с рвотной спазмой, австралиец подполз к лежавшему ничком Валенти и попытался его перевернуть. Истратив в бесплодных попытках остаток сил, оставил грузного итальянца в покое. Отлежавшись немного, он с радостью обнаружил, что избитое тело перестало болеть, дыхание восстановилось, а сердце обрело привычный ритм.

Вскоре он смог без особого труда встать и оглядеться. Оба его спутника были по-видимому живы, потому что, переменив положение, сумели самостоятельно отодвинуться от костра. Они либо пребывали в глубоком обмороке, либо беспамятство незаметно перешло в сон.

Часы, побывав в ледяной купели, стали, несмотря на гарантированную водонепроницаемость. В далеком проломе входа подрагивали чуть различимые звезды.

«Сколько же времени прошло?» — спросил себя Макдональд и по тому, как засосало под ложечкой, понял, что много. Уловив дразнящий аромат поджариваемого мяса, одолев мышиное зловоние, он нашел сложенный из закопченных камней грубый очаг, где томилась, истекая шипящим соком, здоровенная баранья нога. Немного поодаль доходило до нужной кондиции сакэ, разлитое, по японскому обычаю, в оловянные кувшины, а в глиняном горшке лоснился обильно политый оливковым маслом рис, перемешанный с мидиями.

Таким же ризотто, экзотическим блюдом из риса, Макдональду довелось однажды полакомиться в Фамагусте.

Припомнив дурацкую песенку Смита, он крепко задумался. Здоровый инстинкт подсказывал, что нужно как можно быстрее сматывать удочки.

«Если только не поздно. — Он с отстраненной проницательностью оценил положение. — И не было поздно вчера, позавчера и еще тогда, на римской вилле...»

Нудно царапнуло сожаление о контейнерах, оставленных на попечение шерпа, и почти сразу же болезненно затрепетала надежда.