Мир приключений 1981 г.
Шрифт:
— Хорошо. До утра.
Виктор чуть помедлил и отключился. Изображение таяло неравномерно. Дольше всего не исчезал его необыкновенный взгляд…
Мне стало стыдно. Я по глупости ругала дядю Исмаила, что его не берут в этот перелет, а он, оказывается, сам не хочет. Капитан за ним, понимаешь, по Солнечной системе рыщет, обойтись без него не может. А он — вот он, племянницу развлекает! Для Земли себя бережет. Да скажи мне кто — от всего бы на свете отказалась, лишь бы среди первых на ТФ-корабль вступить. Только кому я нужна? Кто меня когда-нибудь всерьез замечал?
Дядя Исмаил еле слышно вздохнул и перевел браслет в режим «Не беспокоить»:
— Надеюсь,
Мы причалили на крыше Дома Чудес. Спустились на этаж мультфильмов.
— В какую серию пойдем? — спросил дядя Исмаил.
— В пятую. Там космики здорово Луну грызут.
Дядя Исмаил щелкнул пальцами, и к нам подлетел робот-контролер. Расшаркался в воздухе, так и сияет вниманием:
— Желаете программу средней трудности?
— Самую страшную! На двоих! — закричали мы, не сговариваясь.
Робот вздернул хвостик вопросительным знаком, покачал им, определяя нашу суммарную психологическую устойчивость. И, приняв решение, повел нас в кабину 2–5у. То есть на двоих, пятая серия, усиленная ужасами. Сели мы в кресла, пристегнулись. Свет померк. Тряхнуло какой-то случайной перегрузкой…
Мы очутились за пультом разведочного корабля. Скафандры плотно облегали тела. Пахло резиной. В лобовой экран ломился Сатурн. Сзади, непривычно маленькое, нас провожало Солнце.
Внезапно из-за планеты высунулся могучий детина. Заржал, увидев нас. Поманил пальчиком. Сказал «Цып-цып-цып!» Наш «Муравей» по сравнению с ним величиной с голубя. Или даже с воробья.
— Вляпались! — Дядя Исмаил нажал на тормоза.
Нас шарахнуло об экран. «Муравей» встрепенулся, попятился. А потом задал такого стрекача, что звезды растеклись по небу серебряными ниточками. Детина — это был гигантский космический вурдалак Гурий — ринулся вдогонку по Сатурновому кольцу, легко перескакивая с обломка на обломок.
Он несся так, что закрутил планету в обратную сторону, все быстрее и быстрее, пока не сорвался с орбиты, как камень из пращи. И одним скачком настиг бедного «Муравьишку».
Я дернула рычаг защиты. Обшивка корабля раскалилась докрасна. Гурий, цапнувший его с налета, зашипел от боли и обиделся:
— А-а-а, так вы кусаться?!
Натянул на ладони рукава, подцепил кораблик и принялся перекатывать его в руках, остужая и подкидывая, как горячую картофелину.
Мы с дядей не любим тряски. Поэтому надвинули шлемы и катапультировались. «Муравей» распустился словно бутон. И наша капсула вывинтилась между пальцами Гурия к Юпитеру, подальше от космического хулигана. Гурий, забыв про нас, аккуратно разломил остывший кораблик пополам. И принялся сдавливать половинки, как дольки лимона, из которых выжимают сок. Потекли топливо и охладитель. Гурий, громко чавкая, обсасывал обломки, слизывал бегущие по рукам струйки — в общем, вел себя ужасно неряшливо. На самом-то деле он людям не опасен. И на большее, чем красть энергию, не способен. Зато другой такой жадины во всей Вселенной не сыщешь!
Капсула, точно плотик в космическом течении, жди, покуда она в ближайший порт отдрейфует… Хотели мы передать спасателям свои координаты, но эфир вымер, словно его метлой подмели: ни одной радиоволны не осталось. Такая наступила тишина — даже дыхание показалось слишком шумным, не то что слова. Поэтому я вздрогнула, когда дядя Исмаил, нахмурившись, буркнул:
— Везет нам сегодня, как устрице на камбузе. Бездонная Точка!
Меня мороз продрал по коже. Я всяких ужасов про эту самую Точку наслышалась, но в ее существование не верила. А тут — нате вам, подстерегла. Бездонная Точка — это блуждающая черная дыра в Пространстве, все притягивает! Попадешь в ее зону — не воротишься. А если и выберешься — родная мать не узнает: нагишом в космос выпустит. Впрочем, так ли, не так ли — поди проверь. Еще ни один, кто с ней столкнулся, об этом поведать не мог. Самые бывалые-разбывалые навек сгинули.
Рвануло нас — и поволокло. И крутило, и швыряло, и мотало, и дергало, и подкидывало, и наизнанку выворачивало — словно в жутком космовороте. А вместе с нами и мимо нас всякая, всячина мчалась — от консервных банок до целых планет. Прокувыркалась Луна — серпик примерно недельной фазы. Острым рогом уцепила капсулу за бортовой фонарь, за собой потащила. Притянуло нас во впадинке между паровозом, бетонной трубой и связкой чайных ложечек. На капсулу насела солома, пыль, какие-то перья, лузга от семечек. А тут еще приемник взревел дикими воплями — все радиоволны, пойманные Тонкой, метались вокруг нас как сумасшедшие.
— Приехали! — Дядя Исмаил тяжело вздохнул. — Вылезай, прогуляемся.
Побрели мы, спотыкаясь и падая, под градом вновь притянутых вещей. Миновали перевернутый вверх тормашками маяк.
У наших ног шмякнулся детский самокат. Древняя безмоторная модель, на которой едут, отталкиваясь от земли ногой. Дядя Исмаил поднял его, пинком проверил шины.
— Садись, Олененок. Обозри окрестности.
Мы с трудом уместились на самокате. Дружно оттолкнулись. И, лавируя на неровной поверхности, покатили к горизонту. Но тут же налетели на ржавого робота, который валялся, уткнув антенны в грунт. Сначала я решила: какой-нибудь незадействованный, выключившийся из ума, брошенный хозяином автомат. Но робот выпрямился и по складам произнес:
— Тс-с! Ти-хо! О-ни и-дут!
Я приложилась ухом к почве. Далеко внизу что-то дребезжало и лязгало. Доносилась лихая киберячья песня:
Мы — раз! — Разгрызаем Планету изнутри. Мы — два! — Давим стены, Возводим пустыри! Мы — три (Трень!) — Тренируемся От ночи до зари… Мы любим зло и беды, Победы и обеды, Зловреды-камнееды, Кибер-дикари! Мы — пять! — Пятна плесени на Солнце разведем. Мы — шесть! — Жесть напялим На каждый водоем. Мы — семь! — Семафоры Несчастья в тыщу ом! Мы восемь раз по восемь Вселенную сжуем!!!Под такую дурацкую песню дружно грызли планету свирепые космики.
Грунт возле нас треснул, провалился. Из ямы строем вылезли жующие разбойники.
— Присоединим планету к изгрызенным ранее! — проскрежетал Кибер-Главный с рогатым серебряным черепом. И махнул манипуляторами в нашу сторону: — Вместе с пассажирами.
Он затрясся, заметив аплодирующего старичка-робота:
— Эт-то еще что за рухлядь? Убрать!
И топнул гусеницей.
Бедного робота в мгновение ока разобрали по винтику, детали сложили ровной кучкой. Возле нас выставили охрану. Дядя Исмаил кашлянул и строго сказал: