Мир приключений, 1983
Шрифт:
Река Маныч за станицей делилась на рукава и протоки, образуя многочисленные острова. Одни побольше, другие поменьше. Были совсем крохотные, на которых, кроме камыша, ничего не росло.
Остров, на котором размещалось школьное подсобное хозяйство, считался огромным, в 40 гектаров. Когда-то на нем густо росли ветлы, краснотал, по берегу полоскали свои ветки в воде раскидистые ивы.
Поначалу ученики расчистили остров от кустов и корней, оставив только ивы у воды. Разбили фруктовый сад, землю распахали; посеяли кукурузу, пшеницу, развели огород, бахчу, виноградник.
В хозяйстве имелся движок, снабжавший остров электричеством, необходимый инвентарь, поставляемый совхозом. По большей части, конечно, уже старый, поломанный. Но приведение его в божеский вид было занятным и интересным делом. Так интернатовцы сами собрали трактор. Старая кабина, отдельно ходовая часть — с этого начинали школьные механизаторы. А теперь старенький «Беларусь» каждой весной сияет свежей краской. И интернатовцы считают, что это самый лучший трактор в совхозе. Сесть за его штурвал мечтает каждый мальчишка в школе. Но трактор один, и счастливчики пользуются на острове огромной популярностью.
Попасть в помощники тракториста было давней мечтой Сав-вушкина. Его отец — один из лучших трактористов совхоза. Кому как не Илюхе продолжить семейную традицию? Перейдя в седьмой класс, Сип рассчитывал, что вправе занимать это почетное место. Да этого на каникулах Саввушкин трудился в механической мастерской вместе со Стасиком Криштопой.
В президиуме сбора отряда класса сидели пионервожатый Андрей Смирнов, Маша Ситкина и Валя Чумак.
Андрей четыре года назад сам закончил Тихвинскую школу-интернат. Потом — армия. Вернувшись в совхоз, стал работать электриком и поступил на заочное отделение педагогического института: считал педагогику своим призванием. Ради нее стал пионервожатым отряда, а летом — одновременно и старшим пионервожатым…
— Основной наш вопрос, как провести лето, — сказала Маша Ситкина. — Надо решить, кто в каких бригадах будет работать.
— Какие будут пожелания? — спросил Андрей. — Я надеюсь, все будет, как в прошлом году. Или кто-то хочет уйти из своей бригады?
— Я хочу, — сказал Сип. — Хочу пойти помощником тракториста!
— Скажу тебе прямо, Илья, — серьезно сказал Смирнов, — помощником тракториста ты не будешь.
— Почему? — вскочил Илья. — Я трактор знаю. Все батины книжки перечитал. Он мне все на тракторе показывал… Он же лучший механизатор в совхозе!
Ребята загалдели:
— Так то ж отец, а не ты! А потом, на тебя надежды мало — неизвестно, что выкинешь… Зачем Фильку подговорил стихи читать?
Сипу стало до слез обидно. Подумаешь, Фильку подучил, а у Фильки что, совсем головы на плечах нет? Чувством несправедливости вспыхнуло все его существо.
— А в мастерской я все равно работать не буду! — со злостью сказал вдруг Илья. И про себя подумал: «Раз они так, то и я…»
— Никто тебя не неволит, — Андрей пожал плечами. — В хозяйстве есть другие бригады.
Сип уже пожалел о своих словах. Если честно признаться, кроме мастерской, — не считая трактора и еще катера, в команду которого брали опять же только старшеклассников, — интересного занятия, по душе, не было. Там он был на своем месте. Более того, Сип был нужен в мастерской. И его отказ все восприняли как демонстрацию.
Саввушкин увидел осуждающий взгляд Стасика Криштопы и Ситкиной. Но идти на попятный было уже поздно.
Смирнов, как будто нарочно, сообщил под конец сбора:
— В этом году мы получим новый движок… Среди вас есть птичницы?
— Есть, — поднялась Катя Петрова.
— Я тебя обрадую: вашей бригаде выделят из совхоза несколько пар породистых индеек. А ты, Данилов, кажется, по лошадям специализировался?
— И я тоже, — вставил Макаров.
— Директор совхоза согласился отдать вам Воронка от Звездочки.
— Я буду его объезжать, — засиял Юра, и все посмотрели на него с уважением.
К своему дому Илья добирался окольными путями. Напрямик, через главную площадь станицы, где помещалась дирекция совхоза, кинотеатр, сельмаг, он не пошел. Ему было стыдно проходить мимо отцовского портрета, огромного, метра два вышиной, выставленного в аллее передовиков.
Батя срисован со снимка, красующегося в горнице в хате, со всеми своими медалями и орденами. И с какого боку к нему ни подходи, он смотрит прямо в глаза. Если Илюха чувствовал за собой вину, от этого взгляда ему становилось не по себе. В хорошем же настроении Сип специально делал крюк, чтобы полюбоваться на своего родителя, казалось спокойно, даже с одобрением смотревшего на сына.
Илья свернул от аллеи трудовой славы за три улицы, задами протопал до бани и вышел на свою Пролетарскую с другого конца. Он уже растрезвонил дома, что будет добиваться на лето места помощника тракториста — и добьется. А что получилось на деле?
Толкнув ногой калитку своего дома, он решил: «Будь что будет! Без дела все равно не останусь».
На завалинке сидел дед Иван, подставив солнцу морщинистое коричневое лицо, поросшее редкой колючей бородкой. На нем была фуфайка, байковая рубашка враспояску, вельветовые брюки и короткие валенки, подшитые толстым войлоком. Дед не снимал опорки даже летом по причине застарелого ревматизма.
— Ну, рапортуй! — поднялся дед.
— Ученик седьмого класса «А» Илья Саввушкин явился! — отчеканил Илья, отдавая честь.
— Хорошо, хорошо, махновец, — осмотрел его довольный дед, пощипывая бороденку. — А пятерню к пустой башке не приставляют. Чуешь?
— Она у меня не пустая, — обиделся Сип.
— Без положенного для казака убора — считается пустая…
Мать, спустившись с крыльца и вытерев руки о фартук, прижала Илью к себе, чмокнула куда-то в макушку.
— Телячьи нежности, — пробурчал Саввушкин-старший. — Ты лучше, внучек., покажь документ.
Илья достал дневник, протянул деду.
— Ага, — крякнул Саввушкин-старший, отодвигая дневник подальше от глаз из-за дальнозоркости. — В полном порядке.