Мир пустых Горизонтов
Шрифт:
Сеньора встала из-за стола, подошла сзади к сыну, поцеловала курчавую голову.
– Спасибо, сынок. Теперь я утру нос сеньоре Ломбардо.
– Я ещё не рассказал, как люди перемещаются с Горизонта на Горизонт.
Бьянка Блази уже в дверях, не оборачиваясь, ответила:
– А я знаю. Читала, кажется: там есть огромные лестницы.
3
На террасе остались отец и сын, не считая инета Анны. Её и не считали, и не замечали, как она убрала лишнюю посуду, подлила горячий кофе, собрала очистки скорлупы, отгоняла мух от сдобы. Постоянное удобство становится привычным, невидимым, от кого оно бы не исходило: от натурального человека или от антропоморфного человека.
– Да, мама – это нечто…
Сеньор Антонио строго погрозил сыну пальцем. Сапфир в массивном перстне предостерегающе засверкал острыми гранями.
– Будь почтительным, сын, и осторожным с фамильным сервизом. Нашим предкам он был дорог. Как и для меня, и для матери. Мать – достойная женщина, всю свою жизнь отдавшая семье, воспитанию тебя и сестры, и мне, мужу своему, верная, подарившая немало счастливых дней и ночей. И если ей не даётся понимание пространственно-временной коллизии в областях перехода, то она это переживёт и возрадуется, видя это понимание у своих детей.
– Я понял, отец. Прости.
Дискомфорт не наступил. Антонио Блази весело и расслаблено продолжил:
– А знаешь, что один из тех парней, ну этот, Джон Фаррет, именем которого теперь называется проём в пространстве, долго не верил в открытую ими полость. Нёс какую-то ахинею об аномальном воздействии открытой лунной поверхности, его, кстати, собственности, на позитронные мозги. Позже признал ошибку и организовал платный аттракцион: катал всех желающих на ракетоплане, потом имитировал аварию, камнем падал в проём и там, внутри, говорил перепуганным пассажирам, что те находятся в раю. Или в аду. Уж не помню. Погиб глупо: на ручном управлении ракетоплан промахнулся мимо проёма. А его внук…
– А его внук, Джон Фаррет младший с моим руководителем приятели ещё со школы. На этом факте строится расчёт в большой игре.
Я поясню. Как тебе известно, есть ещё один пространственно-временной проём (ПВП) на видимой стороне Луны, и только он находится под контролем Объединённого Правительства. Существующая монополия на его эксплуатацию практически закрыла доступ к Горизонтам крупному бизнесу. Другое дело ПВП Фаррета. Это частная собственность, как и половина Первого Горизонта. Договориться о заполнении этого колоссального объёма продуктом нашей фирмы – скрытая цель поездки.
Ну, папа, посуди сам. Почти шесть десятилетий Луна пустует. Горные разработки на поверхности остановлены. Все коммерческие проекты заморожены. Горстка учёных пишет диссертации, не имеющие практического применения. Нам говорят: "Это полигон. Передний край. Будет рывок вперёд", а на деле – ноль. Между тем, Земля изнывает от своих отходов. По сути, Мировой океан превратился в водную прослойку глубиной то трёхсот до четырёхсот метров между пластом "резервных ресурсов", устилающих дно и не поддающихся никаким видам переработки, и сетью плавающих искусственных материков, на подобие того, на котором мы находимся. Люди сотворили свой земной Горизонт, безжизненный и пустой. Люди…
Антонио Блази слушал сына, прикрыв морщинистые веки. Он соглашался со сказанным почти полностью: людям свойственно жить беспечно, расточительно. «Что имеем, не храним, а потерявши плачем» и героически воспроизводим утраченное. Гордясь копией, не жалеем об оригинале. Пока на некогда подаренных нам материках сегодняшним миллиардам с трудом удаётся найти мало-мальски пригодный для жизни клочок пространства под настоящим Солнцем, пока громады многоярусных городов зарываются всё глубже и глубже, пока реки загнаны в трубы, а трубы похоронены в свалках, мы имитируем свою аутентичность на искусственных территориях. Заповедники для избранных. Кого мы обманываем?
Фабио продолжал говорить:
– Мы практически обречены, если…
– Если не сделаем из Луны огромный мусорный бак. Неужели, другого выхода нет? Я слышал об атомной деструкции и…
– Это в теории. Если дело дойдёт до практики, это случится не сегодня и не завтра. Если же наш проект будет иметь положительный резонанс, мы рассчитываем получить доступ и к остальным Горизонтам. Человечество получит фору во времени, чтобы найти способ не утонуть в собственном дерьме.
– Гладко говоришь, убеждённо, доказательно, а запашок имеется. Я старый человек и мне знаком этот запах – запах больших денег. Он очень привлекателен, им хочется надышаться вдоволь и его всегда не хватает. В конце концов, наступает удушье.
Старый сеньор поднялся с кресла, хотел уйти, но снова опустился на вышитую подушечку поверх сиденья.
– Ваш проект опасен. Неизвестно, чем ответит Большая Мегги… Позволь мне кое-что тебе рассказать.
В счастливый год, когда ты родился, судьба свела меня с великим человеком – Сержем Сомовым. Да-да, тем самым. Сейчас ему под девяносто. Он по-прежнему замкнут, нелюдим, не контактен. Работает практически в одиночку, хотя под его началом целый институт с очень специфическими задачами и приоритетным финансированием. Мне повезло, мы сошлись, имея общий интерес к… Впрочем, это не важно. Важно другое: Серж подробно, с удивительной точностью, описал ту знаменитую вылазку в Море Мечты. Память у него… Память… Память человека основное направление деятельности института, дело всей жизни Сержа Сомова. Он уникален. Он сам является предметом изучения. Он единственный, кто безвылазно живёт и работает на Шестом Горизонте с момента основания института НПВ. Есть этой аббревиатуре какая-то официальная расшифровка, но Сомов приучил всех называть его учреждение не иначе, как институт Неограниченной Памяти Вселенной. У Сомова всего с десяток печатных работ, публичных выступлений и того меньше. Однако его авторитет у коллег огромен, и судя по именам этих коллег, он работает на стыке неподтверждённой экспериментальными данными теории самоархивирования Вселенной и теории облачной природы человеческой памяти. Ты что-нибудь слышал об этом?
– Признаюсь, ничего.
– Не беда, ещё услышишь. В закрытых научных изданиях, к которым благодаря друзьям я имею доступ, всё чаще упоминается синхронность Сомова, как путь к получению экспериментальных доказательств обеих теорий.
– Объясни, в чём их суть.
– Я не популяризатор науки, но изволь.
Сеньор Антонио кашлянул в сторону:
– Извини. Так вот, высказана гипотеза, и она теоретически обоснована, о глобальной архивации любого, подчёркиваю, любого события во Вселенной, имеющего физическую основу, в виде неизвестной на сегодняшний день структуры. В эту структуру, кстати, легко укладывается так называемая "тёмная материя" и объясняется расширение Вселенной. Не лишён смысла вопрос о естественной или искусственной природе этого процесса. Кому нужна копия Вселенной? Быть может, существуют точки восстановления? Для чего и в случае чего? Кто это, кто знает о Вселенной всё?
А облачная память… Ты наверняка догадался: если всё, что происходит с человеком, копируется (о чём я говорил выше), то зачем хранить эту информацию в мозге? Не проще ли обеспечить доступ к базе супер-данных, снабдив мозг биологическим приемо-передатчиком? Биологическая основа как раз указывает на индивидуальность этой функции: кто-то помнит больше, кто-то меньше, у кого-то память вообще отключена. Недавний слепок событий «вспоминается» лучше. Отодвигаясь во времени и пространстве, он всё больше «забывается». Но никто не может воспроизвести в памяти чужие события, во всяком случае, пока. Избирательность обеспечивается уникальностью личности. А если личность поставить в специфические условия? Например, на Горизонте?