Мир ротмистра Тоота
Шрифт:
— Может, и так, только что это нам дает?
Тоот не успел ответить.
— Докладывает третья группа. Мы обнаружили цех с оборудованием, рядом склад.
— Склад чего?
Старший группы замешкался с ответом.
— Не могу знать. Какие-то штуковины. Размером с молодую свинью.
Аттайр вздрогнул:
— Темные бочонки с двумя выступами?
Аттайр поглядел на Дрыма, умостившего башку на лапы посреди тамбура.
— Точно.
— Ты знаешь, что это? — спросил капитан Грас.
— Нет, но и это видел во сне. Возможно, он, — полковник указал на упыря, — знает. Ладно, идем, взглянем.
Зал, чуть поменьше давешних цехов, был уставлен стеллажами. На каждом из них в шахматном порядке лежали темные бочонки с двумя выступами.
— Тяжелые, — пожаловался старший тройки. — В одиночку с трудом приподнять можно. Знать бы еще, что это?
Тоот потрогал округлые бока таинственной находки, выступы с клеммами.
— Сюда, по всей видимости, подводилось электричество.
— Господин полковник! — у входа в склад стоял один из бойцов группы. — Мы тут заводоуправление обнаружили или что-то вроде конторы. Там все выворочено, какие-то бумаги валяются, а в несгораемом шкафу обнаружили вот это, — солдат протянул Аттайру папку с чертежами и спецификациями.
— Ну-ка, — полковник начал перелистывать страницы, испещренные непонятными значками и терминами. — Тут без специалиста не разобраться. Хотя, вот, — он взглянул на очередной чертеж, затем на одну из массивных тушек, — это явно похоже на ракету, и судя по всему, перед нами боевая часть некоего экспериментального оружия. Хотя не знаю, даже представить себе не могу какого.
ГЛАВА 19
Окна второго этажа ратуши когда-то были украшены витражными стеклами, и дневной свет, проходя сквозь них, мягко окрашивал в разные цвета кабинет, личные покои мэра, просторный зал и приемные комнаты городских советников. Много лет назад при одной из первых бомбежек древние витражи рассыпались множеством ярких осколков, оставив на память о былом лишь пустые свинцовые переплеты. Цветные стекла в окнах заменили обычными, крест-накрест обклеив полосками бумаги. Затем прибавились трубчатые сетки, заполненные тягучим липким составом — улавливателем осколков. Затем поверх сеток достроили похожие на короба броневые жалюзи для надежной противопулевой защиты. От этих нововведений старинное здание ратуши приобрело вид более чем странный, но все же до недавнего времени мэр и его советники продолжали свою работу в освященных традицией помещениях, невзирая на вылазки белых субмарин, выходящих из тумана. Прямых попаданий в здание не было, но десятки осколков дохлыми мухами висели на липкой паутине защитных сеток тоскливым напоминанием, что война совсем рядом. Сейчас эти меры защиты казались не полезнее зонтика от метеоритного дождя.
Вуд Марг видел в окно, как на внешнем рейде один за другим швартуются громады крейсеров. О том, что это крейсера, он узнал от расторопного вестового того самого напыщенного морского офицера, который метал копье с трапа корабля. В корявых строчках записки содержалось требование организовать расквартирование и досуг для матросов и офицеров крейсерской эскадры. Вуд Марг снова перечитал доставленную ему бумагу: «Вам предписывается… Незамедлительно…» Ему захотелось скомкать документ и затолкать его в рот этому надутому индюку, который смеет привозить какие-то предписания. Вуд глядел на швартующиеся корабли. Даже ему, никогда в жизни не ходившему в море на чем-либо крупнее прогулочной яхты, было понятно, что корабли огромны, куда больше всего того, что он видел в жизни, всего того, что мог вообразить. А ведь в имперском флоте есть, это он знал точно, и более крупные суда. Линкоры, ударные авианосцы. Очень скоро все они будут здесь. Весь ударный флот соберется у Беллы. И никаких сил не хватит, чтобы выдворить отсюда непрошеных гостей. «Уже сейчас, вероятно, население Беллы вместе с моей армией уступает по численности экипажам кораблей и десанту, что на них доставлен!».
Вуд Марг почувствовал, как горький спазм петлей сжимает его горло. «Я, я их сюда привел! На что надеялся? Почему? Как мне вообще пришла в голову мысль, что черноголовые станут лиге союзниками? Что они поддержат мои герцогские амбиции, что захотят только торговать?» — Вуд Марг сжал пальцами виски. В голове стучало, как будто внутри пожарной тревогой гремел набатный колокол, совсем как тогда, несколько месяцев тому назад. Перед его глазами всплыли перекошенные от ужаса лица хонтийских военнопленных, дробно вздрагивающий в руках ствол пулемета, гильзы, с веселым перезвоном вылетающие на каменные ступени.
— Сколь увижу — столь убью! — орал он тогда и поливал огнем мечущихся в каменном русле разбомбленной улицы вражеских солдат и офицеров. Он продолжал жать на спуск даже тогда, когда пулеметная лента опустела. Тогда прибывший к месту усиленный наряд военной полиции, набросившись разом, прижал его к усеянной раскаленными гильзами бетонной плите крыльца. Жуткое воспоминание преследовало первого лейтенанта по сей день, хотя после двухмесячного пребывания в госпитале, после специальных успокоительных процедур все последствия срыва должны были окончательно уйти. Это обещала милейшая доктор Ильда Лли, надевая ему на шею специальный прибор, дающий полное ощущение расслабления, безмятежного счастья, мирного отдыха на морском берегу, обожания и почитания всех окружающих…
На исходе первого месяца лечения по случайности, а может, кто знает, вовсе и не по случайности, ему удалось познакомиться с разработчиком прибора, братом доктора Ильды. Их свел новый приятель Марга, полковник Ниг Бара. Один из немногих, кому удалось выскользнуть из рук головорезов, сходящих на берег с белых субмарин. Нарти Клосс, так звали нового знакомца, был простым техником, впрочем, по документам он значился иначе.
Как под большим секретом объяснил Ниг Бара, Нарти куда большая величина, чем кажется, а разрабатываемый им прибор может не только лечить людей с временным умопомешательством. С его помощью легко внушить любому, даже самому трусливому солдату, что он грозный воин и нет преград, способных остановить его железную поступь. Этот прибор сможет в считаные часы обучить молодого солдата всему, что тот должен знать и уметь. Этот прибор позволит развязать язык любому пленнику. Словом, это не прибор, а настоящее чудо военной техники.
Молодой офицер был поражен открывающимися перспективами и польщен тем, что допущен в узкий круг посвященных. Обходительный, красноречивый Нарти Клосс очаровал его, как очаровывают люди, ход мыслей которых ты пытаешься, но не можешь предугадать. Вуд Марг, пошатываясь, подошел к столу, налил себе воды из графина, с жадностью выпил, чувствуя, как от накатившей фантомной боли раскалывается голова и пересохло в горле. Вода не утолила жажду. Герцог Белларин сейчас боялся признаться самому себе, что с радостью поменял бы свои «завоевания» на пару часов с прибором Клосса на шее, чтобы снова тихий прибой и безмятежная радость.
— Массаракш, — прошептал он, наполняя еще один стакан и чувствуя, как ноги становятся ватными, в ушах бесконечным цокотом бьет пулемет и падают гильзы, как надсадно кричат раненые, орут прямо в уши.
Он вновь опустошил стакан и до боли сжал виски.
— Первый лейтенант Марг! — гаркнул он с той интонацией, с которой не так давно командовал ротмистр Тоот, отдавая распоряжения помощнику занять позицию на подступах к атакуемому форту. — Смирно! Отставить дрожь!
Дрожь не унималась. Вуд трижды с размаху ударился головой о столешницу и, теряя сознание, сполз в кресло.