Мир Сатаны
Шрифт:
— Вот! — засмеялась она. — Погоди, постой — он зацепился за ухо. Вот так, хорошо.
Он жестом показал на второй венок.
— А ты не собираешься надеть этот на себя?
— О нет. Венок, он всегда для кого-то. Это для Ворона.
— Что? — напрягся Толтека.
Она вновь вспыхнула и посмотрела мимо него, в направлении гор.
— Я немного познакомилась с ним в Инстаре. Водила его вокруг, показывала достопримечательности. Или мы гуляли.
Толтека подумал о тех многочисленных случаях в те долгие светлые ночи, когда ее не было дома. Он сказал:
— Не думаю, что Ворон — это твой тип. — И услышал, как дрогнул его голос.
— Я его не понимаю, — прошептала она, — и в то же время каким-то образом понимаю. Может быть, как могла бы понять бурю.
Она двинулась обратно к лагерю. Толтека неотступно следовал за ней. Он горько произнес:
— А я думал, что уж тебя-то не тронет этот дешевый блеск. Воин! Наследственный аристократ!
— Этих вещей я не понимаю, — сказала она, все еще отводя глаза. — Убивать людей, заставлять их выполнять свои приказы, словно они какие-то машины… Однако с ним это не так. Нет, не так.
В тишине они шли вниз по тропе, его сапоги глухо стучали рядом с сандалиями. Наконец она пробормотала:
— Он живет с Ночными Лицами. Все время. Мне невыносимо даже думать об этом, а он выдерживает это.
«Наслаждается этим», — хотел проворчать Толтека. Но понял, что злословит за спиной, и промолчал.
Глава 5
Вернувшись, они обнаружили, что большинство уже спало с накрытыми от света глазами. Часовой приветствовал их поднятой стрелой. Эльфави прошла к краю лагеря — туда, где расстелили свои постели трое лохланнцев. Корс храпел, держа пистолет в руке; Уилденви казался слишком юным и беззащитным. Ворон еще не спал. Сидя на корточках, он хмуро разглядывал пачку фотографий.
Когда Эльфави приблизилась к нему, на лице его появилась улыбка: казалось, он был совершенно искренне рад даже Толтеке.
— Вот как удачно, — позвал он. — Присоединяйтесь ко мне? У меня тут на гриле чайник.
— Нет, спасибо. Мне нравится этот ваш чайный напиток, но я после него не засну.
Эльфави стояла перед ним, глядя вниз на землю. Венок покачивался у нее на руке.
— Я только…
— Никогда не стойте между лохланнцем и его чаем, — сказал Ворон, — а, это вы, господин Инженер.
Лицо Эльфави пылало.
— Я всего лишь хотела увидеть вас на минуту, — нерешительно проговорила она.
— А я — вас. Кто-то упоминал о бывших поселениях в этом районе, и я заметил недалеко отсюда следы на горном хребте. И вот сходил туда с камерой.
Ворон выпрямился и развернул свои самопроявляющиеся пленки.
— Когда-то это была деревня, несколько домов и постройки. Сейчас сохранилось немного.
— Да. Давно заброшена. — Девушка подняла венок и вновь опустила.
Ворон пристально посмотрел на нее.
— Разрушена, — сказал он.
— Да? Ах, правда, я слышала, что этот район опасен. Вулкан…
— Это не стихийное бедствие, — перебил Ворон, — я знаю признаки. Мы вместе с моими людьми расчистили площадку от кустов и раскопали землю. У этих домов были деревянные крыши и строения, они сгорели. Мы нашли два человеческих скелета, более или менее целые. У одного был раскроен череп, а у второго между ребер был какой-то ржавый предмет.
Он поднял снимки к ее глазам.
— Видите?
— О-о. — Она отступила назад. Рука ее непроизвольно потянулась ко рту. — Какой…
— Мне все говорят, что на Гвидионе не было случаев, чтобы люди убивали друг друга, — голос Ворона звенел, словно металл. — Это не то чтобы редкость, это вообще неизвестно. И тем не менее однажды на эту деревню напали и сожгли.
Эльфави сглотнула воздух. На Толтеку нахлынул приступ ярости.
— Послушайте, Ворон, — резко сказал он, — вы можете свободно запугивать каких-нибудь лохланнских крестьян, но…
— Нет, — сказала Эльфави. — Пожалуйста.
Ворон забрасывал ее вопросами — негромко, но, тем не менее, словно выстреливал:
— С гор ушли потому, что жить в изоляции было слишком опасно?
— Я не знаю, — в голосе Эльфави звучала неизвестная до сих пор неуверенность. — Я… видела иногда руины…
И неожиданный крик:
— Не все же пишется в учебнике истории, вы же знаете! Разве вы знаете все ответы на все вопросы про свою собственную планету?
— Конечно же, нет, — ответил Ворон, — но если бы это был мой мир, то я бы, по крайней мере, знал, почему все здания построены как крепости.
— Как что?
— Вы знаете, о чем я.
— Да, вы уже однажды спрашивали об этом… Я же сказала вам, — она запиналась. — Крепость дома, семьи — символ…
— Я слышал этот миф, — перебил ее Ворон. — Меня еще уверяли, что никто никогда не считал эти мифы буквальными истинами — всего лишь поэтическая выразительность. Ваша очаровательная легенда об Анрене, сотворившем звезды, не помешала вам так превосходно воспринять астрофизику. Так от чего же вы защищаетесь? Чего вы боитесь?
Эльфави отпрянула.
— Ничего.
Слова буквально посыпались из нее.
— Если, если бы… да если бы что-нибудь… разве бы у нас не было бы против этого лучшего оружия… чем луки и копья? Люди болеют — от несчастных случаев, по старости. Они умирают, их забирает Ночь… И больше ничего! И не может быть…
Она развернулась и исчезла.
Толтека шагнул к Ворону, который стоял, щурясь в след девушке.
— Повернись, — сказал, — я из тебя сейчас душу выбью.
Ворон засмеялся лисьим лаем.
— А как? Ты знаешь боевое каратэ, торговый клерк?