Мир смерти (тетралогия)
Шрифт:
В этой специализации было даже что-то противоестественное. Почему планета Пирр так непримиримо относится к человеку? Не забыть спросить об этом Бруччо... А пока поищем хоть какой-нибудь организм, который не жаждет отправить его на тот свет.
Ясон тщетно искал. Правда, ему в конце концов удалось найти предмет, не ответивший зловещей командой на прикосновение руки. Это был большой камень, торчащий из ядовитой травы. Ясон сел на него с чувством симпатии к неорганической материи и подобрал ноги. Оазис мира... Прошло несколько минут, обессиленные двойной гравитацией мышцы начали отходить.
—
Голос прозвучал с удвоенной силой, и Ясон вскочил на ноги словно ужаленный. Пистолет уже был в руке и искал цель. Только наклонившись над камнем, Ясон понял, в чем дело. Камень покрылся пятнами серой пленки, которых раньше не было.
— Ах ты, дрянь коварная! — крикнул Ясон, обращаясь к тренажеру. — Сколько раз уже ты сгонял с этого камня малюток, которые думали, что наконец-то можно посидеть и отдохнуть!
Его возмущало такое изощренное коварство, и в то же время он понимал, что оно оправдано. Пирряне с малых лет узнавали, что на этой планете для человека нет безопасности, кроме той, которой он сам себя обеспечит.
Так Ясон, изучая Пирр, узнавал что-то новое и о пиррянах.
8
Дни складывались в недели, и Ясон понемногу начал гордиться тем, как лихо косит всяких врагов. Он уже знал всю фауну и флору детской комнаты, и его перевели на тренажер, где звери не сидели на месте, а вяло атаковали. Пистолет Ясона безошибочно поражал их. Даже неинтересно. Однообразие классных занятий тоже ему наскучило.
Двойное тяготение по-прежнему воспринималось как тяжелое бремя, но вообще-то мышцы явно приспособились. Теперь он после занятий уже не валился без сил на кровать. Зато кошмары стали еще хуже. В конце концов он обратился к Бруччо и получил снотворное, которое, хотя и не избавило его от жутких снов, но умерило их интенсивность, так что, проснувшись, он почти не помнил их. Когда Ясон как следует освоил всю защитную технику, которой пользовались пирряне, дошла очередь до тренажера, предельно приближенного к действительности. Разница заключалась только в степени поражения. Яд насекомых вызывал не мгновенную смерть, а всего лишь сильную опухоль и боль. Животные могли нанести болезненные раны, но конечностей не отрывали. Словом, волосок, отделявший курсанта от смерти на этом тренажере, был достаточно тонок.
Ясон ходил по этой имитации густых необозримых джунглей вместе с пятилетними мальчуганами. В их недетской суровости было что-то забавное и в то же время удручающее. В комнатах они еще могли смеяться, но каждый из них твердо знал, что на воле будет не до смеха. Умение выжить определяло общественное положение и социальную ценность человека. В этом смысле общество на Пирре делилось, условно говоря, на черных и белых. Хочешь утвердиться в собственных глазах и в глазах окружающих, умей за себя постоять. Это было важно для выживания народа в целом, но сильно ограничивало развитие личности. Из детей вырастали безликие убийцы, готовые сеять смерть на каждом шагу.
Закончив курс, кто-то уходил, на его место приходил другой. Прошло некоторое время, прежде чем Ясон сообразил, что из тех, с кем он начинал обучение, уже никого не осталось. В тот же
— Бруччо,— сказал он,— долго еще вы собираетесь держать меня в этом детском тире?
— Тебя никто не держит,— ответил Бруччо в обычном для него брюзгливом тоне. — Ты пробудешь здесь ровно столько, сколько нужно, чтобы тебя можно было выпускать.
— Мне почему-то сдается, что эта минута никогда не наступит. Я уже могу с закрытыми глазами разобрать и собрать любое из ваших окаянных изобретений. Я бью из этой пушки без промаха. Если мне велят, могу хоть сейчас сесть и написать толстую книгу «Флора и фауна планеты Пирр и как ее истреблять». Может быть, я еще не достиг того же уровня, что мои шестилетние приятели. Но что-то подсказывает мне, что я достиг своего потолка. Ну как, верно?
Бруччо сделал неловкую попытку уклониться от прямого ответа:
— Понимаешь, ну, ведь ты же нездешний, так что...
— Ладно, брось,— ехидно сказал Ясон. — Куда тебе, прямодушному старому пиррянину, тягаться во лжи с представителем более слабой расы, которая в этом деле собаку съела. Я и сам понимаю, что двойное тяготение всегда будет меня сковывать и что у меня, кроме того, есть куча других врожденных дефектов. Все это так, и не об этом речь. А о том, даст мне что-нибудь дальнейшая тренировка или мои возможности в этом смысле исчерпаны.
Бруччо покрылся испариной.
— Со временем, конечно, будут сдвиги...
— Хитрец! — Ясон поводил пальцем из стороны в сторону. — Говори: да или нет. Тренировка может дать мне еще что-то?
— Нет.
Бруччо хмуро смотрел на Ясона, который не замедлил окончательно припереть его к стенке.
— И что же отсюда следует? Я заведомо не буду прогрессировать и все-таки торчу здесь. Это не случайно. Значит, тебе приказано не выпускать меня. И, судя по тому немногому, что я успел узнать об этой планете, приказ исходит от Керка. Верно?
— Он это для тебя же делает,— объяснил Бруччо. — Хочет, чтобы ты жив остался.
— Ну вот, все выяснилось,— сказал Ясон. — И хватит об этом. Я прилетел сюда не затем, чтобы упражняться в стрельбе по роботам вместе с вашими чадами. Будь любезен показать мне, где тут выход. Или сперва должен быть выпускной вечер? Речи, вручение значков, торжественный ритуал...
— Ничего подобного,— отрезал Бруччо. — Вообще, я не понимаю, как взрослый человек вроде тебя может нести такой вздор. Никаких вечеров не будет. А будет зачет в последнем тренажере. Он связан с внешней средой, так что это даже не искусственный тренажер, а частица планеты. Только самые опасные формы органической жизни исключены. Да и то некоторые иногда ухитряются проникать...
— Когда? — выпалил Ясон.
— Завтра утром. Сперва постарайся хорошенько выспаться. Тебе это пригодится.
И все-таки совсем без ритуала не обошлось. Когда Ясон утром вошел в кабинет Бруччо, тот метнул ему через стол тяжелую обойму.
— Настоящие патроны. Могу заверить тебя, что они тебе пригодятся. Отныне твой пистолет всегда должен быть заряжен.
Вместе они дошли до переходной камеры, и Ясон впервые за весь срок учебы увидел по-настоящему запертую дверь. Пока Бруччо раскручивал тяжелые болты, кним подошел, прихрамывая, хмурый мальчуган лет восьми с перевязанной ногой.