Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник)
Шрифт:
Нет, особенно близкими мы не стали. Даже переписки не зародилось. Но при встречах общались с удовольствием. Так что общение с живым «великим» принесло мне только радость. А ведь мы знаем, что бывает и по-другому. И потому известие о его смерти я принял с искренней грустью и… светлая им память.
Этот сборник – как раз и есть эта память. Он во многом уникален и вовсе не тем, что мемориальный и издан к годовщине смерти последнего из покинувшего нас братьев – Бориса Натановича Стругацкого, а тем, что часть опубликованных в нем рассказов – победители сетевого конкурса, посвященного мирам, созданным Аркадием и Борисом Стругацкими. Миру Полдня и миру Полночи. Миру светлого будущего, в котором, однако, есть и свои проблемы, и свои победы и поражения, и миру будущего… нет,
А еще в нем опубликованы два текста АБС, которые пока не публиковались нигде и никогда. Вот такой мы получили от них прощальный привет…
Полдень
Григорий Панченко
О странствующих и путешествующих – какими вы не будете
Предисловие к неизвестным ранее произведениям Аркадия и Бориса Стругацких, впервые опубликованным в этом сборнике
«Погружение у рифа Октопус»
Рассказ «Погружение у рифа Октопус» написан на рубеже 1959 и 1960 гг. Хронологически он, видимо, второй из текстов, впоследствии составивших «полуденный» мир: «Белый конус Алаида» уже рожден, но в главу «Поражение» еще не превратился. Впрочем, ведь пока нет вообще никаких глав, как и Полудня нет – хотя зачатки его уже намечены. Причем в «Октопусе» куда больше, чем в «Конусе»: налицо и Костылин (тогда как герой «Конуса» – не Атос-Сидоров), и океанолог Званцев, и астероид «Бамберга» («Стажеров» еще нет даже как замысла!), и термин «оверсан» (в рассказе «Путь на Амальтею» он уже явлен, но сам этот рассказ будет явлен читателям лишь через несколько месяцев)… Любопытно, что антураж этого предПолудня скорее соответствует первым главам грядущей повести, «Ночь на Марсе» и «Почти такие же», относящимся к XXI в. (а действие «Ночи на Марсе» вообще должно в конце ХХ в. происходить), да уж и «производственным» главам «Стажеров». Но при этом рассказ перенесен в куда более позднее время: при взгляде на потопленный во время Последней Войны японский или американский авианосец Костылин вспоминает, что ему не раз приходилось натыкаться на такие обломки трехвековой давности.
Кажется, у Братьев иногда возникало сознательное или подсознательное желание передвинуть Полдень на столетие вперед. Ведь и в «Попытке к бегству» дата открытия планеты Саула, «юлианский день двадцать пять сорок два девятьсот шестьдесят семь», относится к середине XXIII в.
Считать ли «Погружение» эпизодом взрослой молодости Лина, бортинженера и охотника (правда, потом охотничью стезю избрал Поль), из аньюдинской четверки мушкетеров? Если так, рассказ хорошо вписывается в соответствующую нишу: ведь Капитана, Атоса и Либера Полли мы в этом качестве видим именно как главных героев соответствующих глав, а Лину отведена роль второго плана (правда, дважды, причем оба раза на фоне Поля – однако последнее его появление приходится уже на время старости бывших обитателей 18-й комнаты). Но, пожалуй, этот вывод верен «с точностью до наоборот»: Стругацкие, сформировав своих героев порознь, вскоре начинают создавать для них общий мир. А для четверки из аньюдинского интерната – и общее детство.
Мир, где найдется место и Жене Славину (только готовящемуся появиться на свет в «Ночи на Марсе»), и Горбовскому, и Званцеву… И Охотнику из «Свидания», который потом станет Полем, но пока носит совершенно иное имя – как и его друг, в дальнейшем сделавшийся Лином. И герою «Белого конуса Алаида», еще не Атосу (он в рассказе, опубликованном на страницах «Знание – сила» № 12, 1959, получил очень тяжелую, возможно, даже смертельную травму – и, кажется, тень этого ранения продолжает витать над ним даже после совмещения с Атосом: в «Десантниках», в «Улитке на склоне», в «Волны гасят ветер»…).
Александра Костылина это касается тоже. Все они – «почти такие же», как были в ранних новеллах. Но некоторые изменились довольно заметно – и миры рассказов изменились вместе с ними, чтобы соответствовать миру Полудня.
Почему все-таки эта глава не вошла в «Полдень», будь то повесть 1962 г. или роман 1967-го и всех последующих лет? На то может быть несколько причин. Скорее всего, они действовали все вместе.
Прежде всего Братья, видимо, решили не переотягощать цикл «океанскими» главами, так что даже из двух гораздо более зрелых новелл, «Глубокий поиск» и «Моби Дик», выбрали лишь одну – а уж о третьей и речь не шла. Об этом еще скажем позже. Помимо всего прочего, все эти главы-новеллы отмечены влиянием знаменитого романа А. Кларка «Большая глубина» (он на многих наших фантастов оказал влияние: Жемайтис, Ларионова, Кир Булычев – не только «Узники «Ямагири-мару», но и «Агент КФ») – причем для каждой из них в отдельности перекличка с Кларком не была чрезмерной, а вот вместе… но вместе, под одной обложкой, они никогда и не появлялись.
Наконец «Погружение у рифа Октопус» отражает тот этап творчества Братьев, который сами они с неудовольствием называли «ранние Стругацкие». Гораздо в большей степени ранние, чем то характерно для ряда других новелл «полуденного» цикла, даже всего на год-два позже написанных.
Это действительно так. Однако пускай ранние Стругацкие, но все равно – СТРУГАЦКИЕ! Так что новелла эта имеет отнюдь не только историческую ценность.
Добавим, что тема рифа Октопус у Стругацких поднимается неоднократно, даже название это иной раз звучало. Ну и часть реалий была использована в том же «Глубоком поиске», правда, оставшись почти за кадром: помните, о чем имела сведения Океанская охрана? Среди прочего – о драконах и «об океанском гнусе – маленьких хищных рыбках, многотысячными стаями идущих на глубине полутора-двух километров и истребляющих все на своем пути».
А еще в планах Братьев был такой пункт: «Вставить в главу «Риф Октопус» дрессированных кальмаров, уничтожающих косаток». Будь эта переделка реализована – новелла, похоже, вобрала бы в себя некоторые мотивы «Глубокого поиска»… и не только их. Между прочим, поди угадай, каких именно косаток Стругацкие имели в виду: совершенно реальных «китов-убийц» – или тех абсолютно фантастических рыб, которые появляются только на страницах «Погружения», чтобы стать жертвами стаи белых драконов. Лично мне кажется, что второй вариант больше похож на правду.
(Откуда вообще взялись эти рыбы-косатки? Опять же поди угадай. Возможно, перед нами увеличенные «двойники» таких совершенно реальных обитателей моря, как рыбы-дельфины: это дорада, она же корифена, с дельфином у нее нет ничего общего, кроме рыбацкого названия.)
«Современная зарубежная научная фантастика»
Статья была написана в начале июля 1965 года, вероятно, для Детской энциклопедии: как раз тогда стартовало второе, 12-томное издание, том 11 которого был зарезервирован за языком и литературой. Выпуск энциклопедии затянулся до 1968 г., и в конце концов тему зарубежной фантастики выделить уже не рискнули, а главу об НФ как таковой написал академик Л. И. Тимофеев, неплохой литературовед, положительно относившийся к Стругацким, но…
Может быть, самое правильное – это попробовать хотя бы выборочно ознакомиться с теми произведениями, которые упомянуты в рецензии. Благо теперь это легче, чем во времена АБС.
Честно говоря, в том-то и дело. Когда осознаешь, НАСКОЛЬКО такое легче сейчас, – становится ясно, что проблема была не только в доинтернетной эпохе. Просто Стругацким приходилось просматривать все эти образцы американской фантастики, что называется, «без права выноса»: на столе в редакции, в квартире у кого-то из выездных друзей… Читать наспех, без возможности копирования (опять-таки дело не только в отсутствии ксероксов и сканеров), делать выписки буквально «на коленке»… И – невольно упускать важные подробности, ошибаться. А иногда, наоборот, прибегать ко вполне осознанной маскировке.