Мир вечного ливня
Шрифт:
— Этим человеком был Кирилл? — догадался я.
— Нет. Договор был заключен в конце шестидесятых годов двадцатого века. Кирилл как раз родился тогда.
— Как же он умудрился стать нанимателем, если рычаги управления были не у него?
— Обманом, — ответил Дьякон. — Сначала он был просто солдатом, как и ты.
— Что?! — не удержавшись, воскликнул я. — Что ты сказал? Он воевал в сфере взаимодействия?
— Да, успокойся. Он бывший офицер, хоть по нему не скажешь, тоже снайпер, как и ты.
Я вспомнил наш последний разговор с Кириллом на трассе. Как он вскинул к плечу воображаемую винтовку и как хвастался, что он снайпер, а я — ворона.
Вот зараза! Никогда бы не
— Вот зараза… — повторил я вслух. — И как же ему удалось?
— Стечение обстоятельств, — Дьякон развел руками. — В сферу взаимодействия так долго никто не попадал самостоятельно, что даже наниматель не рассматривал эту возможность. Он и не знал, что когда-то существовал Шахматный Храм, турниры и какой-то порошок, помогающий гарантированно проникнуть в нужную сферу сна. Кирилл в те времена состоял в небольшом мобильном отряде, вступавшем в схватки с мизерами недалеко от Моста. Кстати, жил он в Америке, учился на рекламщика в тамошнем вузе. И вот однажды, во время рейда, группа Кирилла, уходя от увязавшихся за ними боевых роботов, наткнулась на Шахматный Храм и на глиняные таблички с надписями. Никто по-шумерски читать не умел, но Кирилл ведь далеко не дурак, он понял, что записи содержат очень важную информацию. Поэтому в реальности он все силы бросил на изучение шумерской письменности, а когда овладел языком в достаточной мере, прорвался к Храму уже намеренно. Так же намеренно в этом броске он избавился от всех напарников, расстреляв их на привале. Один из них после пробуждения описал это в своем дневнике и только потом погиб. В общем-то моя история в сфере взаимодействия начинается как раз с того, что мне в руки попала эта тетрадка. В то время я пытался устроиться в Америке, был программистом. Мы с одним парнем снимали комнату на двоих, так что, когда он погиб от случайной полицейской пули, я прочел его записи и решил докопаться до сути. Вот, докопался…
Он помолчал, глядя на разгорающийся огонь в очаге.
— Значит, Кирилл из записей в Храме узнал рецепт порошка? — спросила Катя.
— Да. Как раз тогда американцы вторглись в Ирак, свергали Саддама. Кирилл напросился в командировку от телекомпании, в которой работал, добрался до указанных в табличках мест и добыл нужный гриб. Остальное было делом нескольких дней.
— И ты знаешь, как он пробрался на Базу, как убил нанимателя, как взял на себя управление Генератором? — меня больше всего интересовало именно это.
— В точности нет. Известно только, что стычка произошла за пределами Базы и представляла собой нечто вроде дуэли на пистолетах. Как в вестернах.
«Ну и дела…» — подумал я, снова вспомнив наш последний разговор с Кириллом.
— В сущности, деятельность Кирилла на Базе ничем не отличалась от деятельности прежнего нанимателя, — продолжил Дьякон. — Пока он не начал привлекать покойников, чтобы сэкономить сначала на обслуживающем персонале, а затем и на бойцах.
— Значит, я верно предполагала, — прошептала Катя. А потом уже громче спросила, обращаясь к Дьякону: — Битвы с участием мертвецов понижают общую удачливость человечества?
— В какой-то мере да, — кивнул Дьякон. — Сила отрицательного воздействия зависит от масштабов явления. А Кирилл все чаще и чаще входит в контакт не с людьми, а со свободными световыми сгустками, оставшимися после смерти людей. Им ведь платить не надо. А воюют они не хуже живых. Ведь, умирая, человек не превращается в ничто. Он распадается на световую и плотную составляющие, причем световой сгусток сохраняет всю память, все мысли и навыки человека. При этом чем более энергичным, чем более крепким и здоровым было тело, тем больше энергии получает сгусток и тем дольше он может существовать после смерти. В тонких сферах есть целые световые города, где живут сохранившиеся световые сущности людей.
— Сохранившиеся? — мне послышалась недосказанность.
— Да. Потому что если световой сгусток получает недостаточно энергии в момент смерти или теряет энергию по другим причинам, то его стабильность нарушается, и он начинает разлагаться. Недостаток энергии не позволяет ему свободно перемещаться через сферы, поэтому его выталкивает в самые тонкие слои, и он томится там в одиночестве, пока не разложится полностью. Это самое страшное, что только может случиться с человеком, — провести двести-триста лет в темном и беззвучном чулане собственного разлагающегося сознания, постоянно ощущая приближение конца обретенной вечности.
Мне стало не по себе.
— Ты хочешь сказать, что если мертвеца убьют в сфере взаимодействия, то его постигнет эта участь? — напрямую спросил я.
— Да, — кивнул Дьякон и поднялся с циновок. — Поэтому я и сделал свое устройство.
Он ткнул пальцем в потолок.
— Колокола? — догадалась Катя.
— Именно. Я долго настраивал их тон и ритм ударов, чтобы войти в противофазу с Генератором и аннулировать его работу, хотя бы настолько, чтобы не дать проникнуть сюда покойникам. На большее рассчитывать было нельзя, поскольку, перекрой я доступ сюда и живым, меня тут же разбомбили бы мизеры. Им ведь нужен враг. Они бы меня подавили. Правда, сейчас это можно. Мост взорван, и мизерам еще долго сюда не пройти. Кириллу это выгодно. Мизеры — трудная мишень, куда проще выбросить на черный рынок грибной порошок под брендом «Вонь» и расстреливать в лесу проникающих сюда мальчишек, которые даже не понимают, что происходит. Поэтому он использовал неконвенционное оружие — термоядерный фугас — для подрыва Моста. На его век отсутствия мизеров теперь хватит. Тут за время после взрыва вообще многое изменилось.
— Ну и дела, — насупился я. — И что именно изменилось?
— К Шахматному Храму Кирилл выдвинул специальные укрепленные кордоны, чтобы не давать мальчишкам разбредаться по лесу. Чтобы можно было расстреливать их почти сразу, не давая очухаться. Причем кордоны примерно наполовину укомплектованы покойниками, а наполовину живыми бойцами. В общем, все плохо.
— Получается, что Храм окружен и отсюда к Базе не прорваться? — насторожился я.
— Точно, — вздохнул Дьякон. — Интересно, как там мой звонарь?
— Погоди! — я остановил его. — Ты ведь так и не объяснил, каким образом протащил в сферу взаимодействия колокола. Мне надо знать!
— Хочешь пронести оружие? — сощурился парень.
— Да.
— Все очень просто. Любой предмет, не только живые существа, имеет, кроме плотной, еще и световую часть. Чем больше труда вложено в какую-то вещь, тем сильнее ее световая сердцевина. Когда вещь уничтожается, ее световая матрица продолжает блуждать между сфер и может быть отслежена человеком во время сна. Надо только знать, что все, что тебе снится, является либо световым каркасом когда-то существовавшего предмета, или отражением каркаса еще существующего, либо интерпретацией получаемой во сне информации.
— То есть чтобы пронести в сферу взаимодействия предмет, надо его уничтожить в реальности?
— Да. Потом необходимо, чтобы он приснился тебе. Во сне следует задать ему направление, то есть представить место в нужной сфере, где ты его найдешь. Это древняя шумерская техника. Все не так сложно, как кажется.
— И что, если я усилием воли во сне отправлю что-то в кусты неподалеку от Храма, я там его и найду?
— Непременно. Матрица предмета не имеет собственной воли, поэтому будет двигаться в точку, указанную твоим сознанием.