Мир Весны
Шрифт:
Мира засмеялась и принюхалась к Климу, самую малость пахнувшему самодовольством от того, что он ее перехитрил.
– Ну, давай! – сдалась она, подняв руки вверх. – Наказывай! Но имей в виду, – с самым серьезным видом предупредила Мира, – что если ты не пустишь меня вечером гулять, Люся превратит тебя в лягушку, и я тебе целовать не буду ни за какие коврижки! Останешься волчонком-лягушонком! Навсегда! Ясно?
– Ясно мне то, Мира, – бархатно проворковал Клим, – что наилучшим наказанием для тебя как раз будет мое разрешение… Нет! Не так! Мой приказ пойти с подругами гулять!
Мира
– Почему мне кажется, что ты готова на что угодно, лишь бы никуда не ходить? – спросил он, сорвав сочный зеленый прутик.
Мира повторила за ним, и принялась грызть свой прутик, обдумывая ответ, который и так, по ее мнению, был очевиден: подруги вели ее навстречу опасным приключениям (обязательно еще и сексуального характера), чтобы выбить из нее мысли о ее любимом страже и навсегда стереть с ее лица кислую мину.
Последняя по утверждению Люси была для Миры вторым обычным явлением после высокомерной мины истинной Снежной королевы, а вот мыслей… Мыслей у кислой Снежной королевы было много, и мыслей тяжелых и грустных.
Мира вздохнула, ненадолго вернувшись в прошлое. То, что она наплела Валере несусветной чепухи про вечных спутников, она поняла, едва отошла от замка на два шага.
Когда-то она упрекала его в том, что он обманул ее с браслетами, которые якобы невозможно было снять, что принял решение жить вечно за нее, но получилось, что Мира поступила также. И хотя ее тогдашнее непринятие браслетов и того, что шло с ними в комплекте, нельзя было и близко сравнить с тем, что он очень плохо принимал (если вообще принимал) ее превращение в оборотня, суть все же была похожа.
Мира лишила стража выбора, и не дала ни ему, ни себе шанса побороться за их отношения, оправдав свое решение вроде и логичными доводами, но с другой стороны, о какой логике можно было говорить, если речь шла о любви – штуке по определению не логичной?
Как бы там не было, но когда Мира вернулась, а это произошло очень быстро, стража уже и след простыл. Ну, а встретив его через недели в одном из кабаков в Осени, где Фекла не теряла надежды "толкнуть" свой сидр, Мира поняла, что как минимум сожгла половину моста, а Валера, полностью проигнорировавший ее, сжег все остальное.
После этого он мимолетно появился в крепости, чтобы снова исчезнуть, и больше Мира его не видела.
– Ничего удивительного, – сказала ей тогда Инга. – Ты же та сука, которая бросила его. Так чего ты ждала? Что он снова будет падать тебе в ноги? Или вызовет на дуэль Клима, чтобы заслужить твое расположение?
Ничего подобного Мира, конечно же, не ждала, но… Но ей было очень грустно и неприятно, что все так закончилось. Такая любовь была! Такая любовь… И все так рухнуло потому, что какому-то придурку пришло в голову превратить ее в оборотня.
И нет, последнее утверждение вовсе не снимало вины с Валеры, и на его поступки и обидные слова Мира глаза не закрывала, но анализируя себя и свое поведение, она приходила к выводу, что во-первых, вела себя, как дура, а во вторых, очень многие вещи она оценивала неправильно, и теперь все больше ощущала потребность в своего рода перезагрузке.
Однако Мире, молодой девушке с ранимой и горячей вопреки внешнему холоду душой (и даже сердцем), толком не удавалось не то, чтобы обдумать свою перезагрузку, но и даже погрустить нормально, ведь она была стражем и новоиспеченным оборотнем по совместительству, что накладывало на нее определенные обязательства, которые беспристрастно и неоспоримо подкидывали ей все новые и новые испытания.
Сначала Мире пришлось иметь дело с темной стороной Люси, загоревшейся идеей навести на Валеру порчу, и, чтобы отговорить подругу, ей пришлось пойти на угрозы и даже шантаж, и то – Мира не была до конца уверена, что справилась, и через месяц или даже раньше она не узнает про жуткую участь любимого стража, а то и его не менее жуткую кончину.
Далее у Феклы появилась метка всадницы, и Мире пришлось приложить не мало усилий, чтобы подруга не только не упала с пегаса и не сломала себе шею, но и чтобы прожорливые стражи не устроили голодный бунт, отказываясь понимать, что Фекла, вообще-то, не была прислугой, а была таким же стражем, как и они.
Потом, что называется, без перерыва на обед, в Весне, куда собирался идти командир, чтобы продолжить расследование экспериментов Кукольника по оживлению и выведению новых чудовищ, произошел переворот, что вынудило его отложить поход на неопределенный срок.
И вот тут вроде должен был быть передых, ведь перенесение посещения Весны в некой степени шло Мире на руку, но новая метка появилась на браслетах у самой Миры, причем не обычная метка, а та, которая позволяла открывать порталы, что стало для нее суперкрутой новостью, почти разогнавшей тучи над ее головой, но потом в противовес радости подкралось полнолуние.
– А что будет, если ты снова накинешься на нашего беззащитного командира? – коварно поддела Инга накануне полнолуния.
– Вовсе не беззащитного, – ответил Клим вместо Миры. – У меня теперь есть презервативы, – шутливо добавил он.
– Ха, ха! – Мира шутку, конечно, оценила, но с восхождением луны почти пожалела, что та так и осталась шуткой.
В течение двух дней, когда луна была особо сильной, Миру будто что-то блокировало, и превратиться она так и не смогла, за что волчья природа мстила ей сумасшедшей болью, выламывая каждую косточку в ее теле снова и снова, и снова.
Клим делал все, что мог: охлаждал ее в озере, натирал можжевеловым маслом, массировал затылок, но все было зря, и когда луна, наконец, отступила, Мира едва чувствовала себя живой, и даже метка на браслете ее не радовала, не говоря уже о затеи подруг.
– Я не то, чтобы не хочу идти… – уклончиво промямлила Мира, отвлекаясь от мыслей. – Просто… – Она задумчиво провела по волосам.
– Просто ты не хочешь идти, – с улыбкой закончил за нее Клим.
– Мне кажется… – Мира выбросила пожеванный прутик и облокотилась на руку. – Это уже не для меня. В смысле обычный мир, гуляния и вообще…