Мир за мир
Шрифт:
— Я знаю, затем и оставляла. «За того парня» тоже спасибо! Его как, поставили на ноги?
— Да, всё получилось! — широко улыбнулся Иван Алексеевич. — Не в последнюю очередь с помощью тех денег. Знаете, даже самая сложная операция — лишь полдела, вторая половина — уход и реабилитация после неё.
— Знаю, — лукаво стрельнула глазами Ната. — Я вообще-то фельдшер, а фея — так, по совместительству.
— Коллега, значит? Тогда понятно. Но у вас, я так понимаю, какое-то дело, раз вы явились ко мне домой и так поздно?
— Да, — теперь фея была воплощённой серьёзностью. — Не знаете,
Иван Алексеевич несколько минут сосредоточенно изучал историю болезни. Затем он поморщился и с неохотой сказал:
— Веранян. Но… клиника у него не просто платная, а очень дорогая. И вы, раз тоже медик, понимаете, что потом потребуется ещё реабилитация в хорошем центре. «Для галочки»-то можно за сумму на порядок меньшую, но вам же надо, чтобы эта… — он посмотрел на фамилию в документах, — Сотникова смогла нормально ходить?
— Конечно! Если дело только в деньгах, то всё по максимуму.
— Не буду спрашивать, кто она вам, — хмыкнул хирург, набирая номер. — Если фея помогает, то сама знает, зачем и почему… Добрый вечер, можно Арама Степановича?.. Арам, добрый вечер! Это Иван, прости, что так поздно… У тебя свободные койки есть?.. Да уж, завидую, что пациентов не хватает — обычно, наоборот, коек! Ну вот и поправишь немного свои дела, правда, случай сложный… Нет, сначала женщина придёт договариваться и историю болезни показать… В двенадцать?.. — он вопросительно посмотрел на Лесную Сестру, и та молча кивнула. — Да, более чем. Зовут её Наталия… До свидания! — Иван Алексеевич повернулся к фее. — Завтра в двенадцать подъезжайте к Вераняну в клинику, давайте я вам адрес напишу… Наточка, — смущённо добавил он, — прошу вас, именно «подъезжайте», а не появляйтесь из ниоткуда у него в кабинете! Оставим сказку феи между нами, а? — старик засмеялся одними глазами. Совершенно юными глазами.
* * *
Ирина открыла дверь. Так и есть — Артур, с какими-то пакетами. Неужели сказка продолжается? Всё-таки и она когда-то была маленькой Ирой, и давно утопленная в непроглядных глубинах её души девочка иногда оживала и хотела сказки.
— Привет! — Страж Вихрей сгрузил на пол две большие упаковки стирального порошка, а из третьего пакета вытащил накрытую крышкой салатницу. — Я сейчас Михалне корму задам, потом попьём чаю. Ставь, что ли, чайник?
— Турик! «Корм» — это чем меня Ириша пичкала! — весело отозвалась из комнаты Маргарита Михайловна. — А у вас с Наточкой — прямо кушанья! Надо же, просто тушёная картошка с мясом, а вкусно. О, и с грибами ещё?
— Ну почему так? — тоскливо смотрела Ирина. — Почему у Наты всё получается, а у меня нет? Даже ты, хоть и мужчина, готовишь хорошо, а я…
— Ириша, а почему ты всё время пытаешься делать именно то, что у тебя не получается? — Артур заварил чай («Нет, не этот веник, я хороший принёс!») и нарезал сдобный рулет с лимоном. — Я ведь тоже не всё хорошо умею. Рулет, например, фабричный, не сам пёк.
— Ты-то если не сам, то купишь, а…
«А у меня денег нет», — Страж Вихрей прочитал мысль Ирины и поднял руку, не давая ей произнести вслух:
— Девиз — на помойку, как и было сказано! Так почему ты не делаешь то, что у тебя получается хорошо? А хавчик на Анку спихни, она лучше справится.
А в самом деле, почему? У неё никогда не возникало даже мысли задать себе такой вопрос. Мать семейства готовит — и всё, это даже не «положено», это естественно. Разве может быть как-то иначе? Разве вот этот снег за окном может падать не вниз, а вверх?
«Будешь смеяться, но таки да!» — мысленно ответил Артур. — «Этаже где-то на четырнадцатом главного здания универа, например»[1].
* * *
— Ай, Аствац![2] — схватился за голову Арам Степанович, швырнув на стол очередной листок с медицинскими каракулями. — Где вы раньше были?! — он свирепо смотрел на Нату. — Богатые же люди, а бабушка ваша два года лежит! Вы понимаете, что у неё уже… а, что вы в этом понимаете? Операция теперь будет на несколько часов, сердце же может не выдержать в семьдесят лет! — маститый хирург никогда не повышал голос на денежных клиентов, но сейчас позволил себе отвести душу. Почему-то он понимал — эта женщина не обидится.
— Простите, — виновато улыбнулась Лесная Сестра. — Я только вчера узнала, что с ней такая беда.
— Так вы что, дальняя родственница? Тогда это вы меня простите, что накричал. Значит, если по делу, то искусственный сустав, сама операция и не меньше месяца потом в клинике, а потом минимум два месяца реабилитации, но уже не у меня, могу порекомендовать хороший центр. Самое главное — пациент тоже должен будет трудиться! Заставлять себя двигаться, хоть и отвык уже, и временами даже больно. Он должен хотеть, понимаете?
— Она сильная женщина, — Ната вспомнила умные живые глаза Маргариты Михайловны. — И очень хочет встать на ноги. Сказала, что готова лечь на операцию хоть завтра.
— Ну, завтра она может лечь в клинику, да, но операция будет только на следующей неделе. Нужно же обследование сначала. Да, пусть вас не смущает, что завтра пятница — у нас не советская больничка, где по выходным врач в одном экземпляре, да и тот бухой! И операции, и вся диагностика — каждый день. Кстати, не хотите посмотреть палаты? Есть одноместные, а есть и на двоих, а то многим скучно в одиночку лежать.
— Я уточню у неё, как лучше. Значит, можно уже завтра? А кормят чем? — Лесная Сестра не стала говорить, что Анина бабушка больше полутора лет давилась откровенно несъедобной стряпнёй невестки и хорошо поела только вчера. Не стоило позорить Ирину, которой завтра ещё сопровождать свекровь в клинику, а значит, и говорить с Арамом Степановичем. Армянин же, не поймёт, как можно так не уметь готовить!
— А ничем не «кормят»! — рассмеялся хирург. — Пищеблока вообще нет — не те пациенты у нас, чтобы столовскую дрянь есть. Заказывают из ресторанов, а кто домашнее любит, тем родственники приносят. В палатах холодильники и микроволновки, сестра и разогреет, и покормит… ну или внучка, — он подмигнул Нате.