Мираж черной пустыни
Шрифт:
— Люсиль не поможет тебе, Грейс.
— Почему?
— Потому что это она написала на тебя жалобу в миссионерское общество.
Грейс уставилась на него во все глаза.
Джеймс отвел взгляд.
— Я узнал об этом сегодня утром. Она сама мне сказала.
Ночь подступала к коттеджу все ближе, казалось, она хотела просочиться через щели окон и дверей. Олеандровые кусты, растущие вокруг веранды, зашелестели; затем послышалось возбужденное урчание гиен, кружащих возле падали. В довершение всего засвистел чайник. Грейс встала и направилась к нему. Она вылила половину содержимого чайника в фарфоровый заварник, затем поставила чайник на стол и вернулась в гостиную.
— Но почему,
— Боюсь, я не знаю ответа. Я был так же шокирован, как и ты. Я не могу объяснить, что происходит с Люсиль. — Он с несчастным видом посмотрел на Грейс. — Когда мы только приехали в Восточную Африку десять лет назад, после того как поженились, она, казалось, пришла в восторг от того, что будет здесь жить. Отец Люсиль умер, когда она была еще маленькой девочкой, ни сестер, ни братьев у нее не было. Когда я с ней познакомился, она жила вместе с матерью над магазинчиком, они души друг в друге не чаяли. Мы уезжали из Англии с плохим чувством. Люсиль рассталась с матерью не очень хорошо: миссис Роджерс не хотела, чтобы ее дочь становилась женой поселенца. — Джеймс достал из кармана рубашки трубку. Он наполнил ее табаком, раскурил и продолжил свой рассказ: — Мы решили, что лучшим вариантом для всех нас будет привезти мать Люсиль в протекторат, после того как устроимся сами. Восточная Африка — прекрасное место, чтобы провести там старость, при условии, конечно, что у тебя есть хороший дом и комфортные условия проживания. Мы начали копить деньги и планировать. Миссис Роджерс должна была жить вместе с нами на Килима Симба. Я думаю, что справиться с тем шоком, который испытала Люсиль при первом знакомстве с жизнью поселенцев, помогла ей ее мечта. А шок действительно был. Когда она увидела ранчо, то проплакала несколько дней. Но потом начала переписываться со своей матерью, посылать ей брошюры про протекторат, и матери идея с переездом понравилась. В этом году она должна была переехать к нам.
— А почему не переехала?
— Она умерла, неожиданно и скоропостижно. Ей было только пятьдесят лет. Люсиль чуть с ума не сошла от горя. Это случилось два года тому назад; шла война, и Люсиль не смогла поехать в Англию на похороны. Мне кажется, именно тогда она и начала меняться.
— Меняться? Как?
— Незаметно, настолько незаметно, что я только сейчас, оглядываясь назад, понимаю это. Она привезла из дома их старую семейную Библию и начала читать ее по вечерам. Затем стала наведываться в методистскую миссию в Каратине. Когда она услышала, что сестра Валентина едет в Африку с целью открыть там миссию, она прямо возликовала.
— Понятно, — отозвалась Грейс, затем встала и пошла на кухню. Налив в чашку чай и подав ее Джеймсу, она тихо спросила: — Она не сказала тебе, что именно написала в своей жалобе?
— Нет. — Джеймс в задумчивости мешал чай, наблюдая за круговыми движениями ложки. — Теперь мне кажется, что я совершил большую ошибку, привезя Люсиль в Восточную Африку. Ей было всего девятнадцать, мне двадцать два. Она была полна романтических надежд. Когда мы наконец приехали на Килима Симба, она даже онемела от разочарования.
— Многие жены, да и мужья тоже испытывают чувство шока, когда в первый раз видят свое новое место жительства.
— Я должен был предвидеть это. Я родился и вырос здесь. Я обязан был понять, как отличается эта жизнь от той, к которой она привыкла. — Джеймс поставил чашку и подошел к камину. Его привычную спокойную манеру держаться нарушали резкие движения и едва сдерживаемое волнение. — Грейс, если бы ты только знала, как ужасно я себя чувствую из-за всего этого.
— Я думала, что нравлюсь Люсиль, — тихо произнесла она.
— Ты очень нравишься
Грейс не могла заставить себя посмотреть на него, позволить себе поддаться его тону, его мужественной внешности. Она была ужасно зла и в то же время удручена и обижена предательством подруги.
— Что же я буду делать, когда приедет комиссия?
— Я с радостью помогу тебе.
Она покачала головой.
— Боюсь, ты ничем не сможешь мне помочь. Я ошибалась, думая, что обманом решу свою проблему. Люди Суффолка считают, что делают пожертвования в христианскую миссию. Они имеют право знать, на что идут их деньги. — Она встала и расправила плечи. — Мне просто нужно найти способ, как умаслить их, или убедить в необходимости того, что я делаю, или, на худой конец, подумать о том, как обойтись без их помощи. Я не знаю.
Джеймс подошел к ней и посмотрел прямо в глаза.
— Грейс, скажи мне, что это не повредит нашей дружбе.
У нее сжалось горло.
— Ничто на свете не в силах сделать это, Джеймс.
— Ты по-прежнему будешь приезжать к нам на ранчо?
Она колебалась с ответом.
Он резко развернулся и ударил кулаком по ладони.
— Как такое могло случиться? Я думал, она счастлива. Она казалась такой. — Он нервно заходил по комнате. — Она превосходно справлялась с хозяйством и детьми. За десять лет ни разу не пожаловалась. — Он резко остановился и посмотрел на Грейс: в его глазах затаилась боль. — Люсиль хорошая женщина, я не знаю, что бы я без нее делал. Но… Я был вне себя от гнева, когда она сказала утром мне о письме, и накричал на нее. Наговорил кучу неприятных вещей. Я не хотел ее обидеть или оскорбить — единственное, о чем я думал в ту минуту, была… — Он понизил голос. — Грейс, ты самое лучшее, что случалось со мной. Единственное, о чем я мог думать, — это о том, что, если Люсиль каким-то образом разрушила нашу дружбу…
В соломенной крыше шелестели белые муравьи, по стенам ползали ящерицы. Дом был живым: таким же живым, как сад и лес рядом с ним. Двое в коттедже стояли молча, слушая звуки окружающего их мира, глядя друг другу в глаза, наслаждаясь близостью тел и интимностью момента.
— Уже очень поздно. Тебе нужно ложиться спать, Грейс, — наконец произнес Джеймс.
— Ты же не поедешь сейчас домой?! Это опасно!
— Роуз предложила мне переночевать у них в доме.
Грейс хотела сказать: «Не уходи! Останься со мной!» — но вместо этого сняла с крючка фонарь и протянула Джеймсу.
— Тропа отсюда до дома Валентина ночью тоже небезопасна. Пожалуйста, будь осторожен, Джеймс, — тихо попросила она.
Она открыла дверь, и он вышел на веранду. Надев на голову свою широкополую шляпу, Джеймс повернулся и посмотрел на нее:
— Я обещаю, Грейс, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
16
Пиони сидела, закрыв лицо руками; ее худенькие плечики содрогались от рыданий.
— Я не знаю, что мне делать! — заголосила она. — Я покончу с собой!
— Да тише ты, — шикнула Миранда, протягивая девушке бокал бренди. — На, выпей и успокойся. Ревом делу не помочь.
Служанка подняла распухшее от слез лицо.
— Помочь! Как этому можно помочь?
— Есть способы.
Глаза девушки округлились.
— Ой, нет, мэм, — проскулила она. — Я не смогу этого сделать.
Миранда сидела за столом и барабанила пальцами по зеленой учетной книге. Что за день у нее выдался! Сначала обнаружилось, что кто-то из работников кухни крадет, и ей пришлось долго выяснять, кто именно. Потом один из постояльцев слег с лихорадкой, чем довел до паники всех остальных. Теперь вот это.