Мирная жизнь
Шрифт:
Она говорила, что тем, кто беспамятно твердит, о том, что в здешних краях от силы тридцать солнечных дней в году, надо помогать. Помогать подкинуть денег на билет до дома, ибо они в городе дай Бог пару дней. Мол, погода здесь такая же, как и в той же Москве или Архангельске, во всяком случае – в промежутке от поздней весны до поздней осени. С нескрываемым сарказмом велит мне больше слушать тех, кто привык ходить в очках известной расцветки. И как прикажете их различать? Её излишняя категоричность глубоко оседает в подкорках.
– Это не категоричность. – как-то возразила она. – Это определённость.
– Видишь? – начала она однажды утром, озираясь
– Как на месте Купчино были деревянные домики прежде, чем на смену традиционной школе русского зодчества пришёл архитектурный стандарт блочных хрущевок, и железобетонная плесень вытеснила прежний мир. Помнят времена, когда в Эрмитаже запрещалось ходить в уличной обуви, а некоторые из них даже застали возвращение третьего «Самсона» в сорок седьмом, когда главную достопримечательность большого каскада фонтанов в Петродворце триумфально провозили по Невскому.
Знаешь строки? «И символом свершенной мести, в знак человеческого торжества воздвигнем вновь, на том же самом месте, Самсона, раздирающего льва». Да ни хрена ты не знаешь. – она поспешила убедиться в моём всеобъемлющем невежестве.
– Большинство из них видели последние крупные наводнения. Ещё до дамбы. Сколько прошло? Лет сорок, наверное. Помню в детстве, когда с родителями ездили сюда машиной, то обязательно мотались в Кронштадт на денёк. Когда проезжали по дамбе, я всегда жутко боялась, что вот-вот вода поднимется и смоет всех безвозвратно. Забивалась вниз и пересиживала, пока не начиналась суша и папа командовал: «Вылазь, трусиха».
Она рассказала, что раньше приезжим частенько напоминали, что они здесь – чужаки. Вскоре этот обычай ушёл в прошлое. Все смешалось, а грани стёрлись, но Надя без конца талдычит, что мы с ней – чужие на этом празднике жизни и никогда не должны этого забывать, сколько бы лет здесь не пробыли. Всегда входить через кухню, как и положено гостям, а не переть на пролом, снося парадную.
Я действительно ничего из этого не знал. «Приключения незнайки» – вот и вся моя накатная. Всегда слыл довольно тупым в смысле жизненной стратегии, но в этой своей тупости я был прекрасен. Впрочем, подобные референсы сейчас ни к чему».
***
«Так и валялся вчера, вернее сказать, уже сегодня. Представлял, как сейчас выглядит моё кривое, уставшее лицо, превратившиеся в руины. Чувствовал себя скованно, будто жирафом в лифте. Давно не испытывал таких перегрузок. Держу краба, в таком же смятении пребывает врач, который совершил ошибку и теперь не находит слов, чтобы сообщить пациенту, что того уже на том свете с фонарями ищут. Он хотел помочь, но лишь нанёс необратимый ущерб.
Молчаливая Надежда продолжала сидеть, дымя трубкой, а я одним глазом изучал, как мигают оранжевые угольки на её вдохе, другим же – погрузился в ностальгию, к которой меня привело собственное легкомыслие.
Подле кровати лежал пакет апельсинов, в которых поселилось неприлично много косточек. Мандарины мне как-то больше по душе, но в круглосуточном «Дикси» на первом всю партию привезли гнилой. Хмурая продавщица в выцветшей кофте надеялась, что я именно тот прекрасный принц голубых кровей, которому нужно кофе и кабачковая икра по акции, лежащие на кассе в ожидании своего часа. Но принц из меня никудышный.
Днём видел, как у этой же кассы рыдал мелкий пацан. Малому виделось принципиальным оплатить товар самостоятельно, то есть просто приложить отцовскую карту к терминалу. Но папаша про это забыл и опростоволосился. Нам – это ничего, а для детей простые действия, на подобии: набрать код от домофона, клацнуть по кнопке в лифте под присмотром матери – ритуал священный и значимый.
Господи, зачем я об этом рассказываю?
Вообще, ностальгия – вещь несвоевременная. В том смысле, что приходит опосля, когда уже ничего не осталось. Всё равно, что вспомнить про любимую когда-то футболку, когда мать начнёт мыть ею пол у тебя перед носом. Паровоз ушёл, но я все же отправился покорять тот срез пространства и времени, где трава была зеленее, и солнце светило ярче. Чувствовал себя стариком на склоне лет, хватающимся за воспоминания, только бы не признавать перемены.
Мысли в голове проносились отрывистые и неспокойные. Уж лучше сейчас маленьким мальчиком под дождём сидеть в дедовской машине и смотреть, как на стекле соревнуются капельки, и моя всегда побеждает, чем всё это. На душе скреблись кошки, а за окном слышался глухой лай одинокой собаки и пьяные крики мужиков. Почему мои грёзы столь убоги?
Осмелев, рассказал Наде про мои сегодняшние подвиги, про сестру, да про то, какой я неудачник, в надежде выдавить из неё крупицу жалости. В течение получаса я извлекал из памяти все акты и действия. На что она лишь риторически спросила: «Разве кто-то говорил, что будет легко?».
– Все умирают. Ты удивишься, узнав с чем и без чего можно жить – заключила Надя, когда я смолк.
– И какой тогда смысл? – вопрошал я.
– Умереть людьми. Самоуничижение и есть самая настоящая гордыня. Оставь эти сантименты. – в довесок бросила подруга, цепляя меня на мелочах своими колкостями.
– Перед тобой унижаться не собираюсь. – соврал я.
– А чем ты сейчас занимаешься?
– Хватит. Не ссы на рану.
– Ну, это тема, сам понимаешь – благородная. Кому соль на рану, кому сахар в творог. Давно играешь? – она сменила возвышенный тон на более человеческий.
– Достаточно.
– Зачем?
– Для своей семьи. Время сейчас трудное. Им нужны деньги на настоящее и будущее. У меня почти получилось. Всё шло по плану, но не хватило буквально миллиметров.
– Я, конечно, не владею твоей ситуаций целиком, но того, что ты сейчас преподнёс вполне достаточно для выводов. Пресловутое: «Ради семьи». Ты придумал для себя очень важное оправдание. Гипертрофированное чувство опеки, которым ты пытаешься залатать все душевные пробоины, оправдываясь, лишь скрывает истинное положение вещей. Во-первых, что, если под этой припиской просто скрывается человек, стремящейся полностью реализовать свой необузданный потенциал, показать всему миру, как сильно его недооценивали? Но всё вышло не так красочно, как было зарисовано у тебя в голове.
– Во-вторых, какую цену ты за это заплатил? Что, если твоя семья все эти годы ждала совсем не денег? Ты настолько сильно сосредоточился на этой идее, что в конечном счёте действительно проиграл. Разрушил всё до основания. Ты реально думаешь, что обеспечить свою семью с финансовой точки зрения это всё, что ты должен сделать, как мужчина, как человек, как брат, как будущий отец? И к чему же всё это привело? Почему ты тогда здесь, а не дома? Зачем бегаешь? Потому что все твои «благородные» стремления привели к тому, что ты лишь отдалился и травмировал своих близких настолько, что назад вернуться крайне сложно.