Миромагия
Шрифт:
Взгляд Брокка потускнел.
— Но с другой стороны, можно считать, что ты теперь бессмертен, потому что сотни других бессмертных с частичкой твоей души бродят по свету.
— Слабое утешение.
— Но это еще не все. — Вальдемар презрительно фыркнул, будто сказанное им было всего лишь предисловием. — Думаешь, я остановился на середине пути? Не тут-то было! Я решил создать, эээ, ну скажем так — душезаменитель. То, что сможет вернуть тебя к жизни.
— Душезаменитель?
— Ага. Музу.
Наступила тишина. Брокк посмотрел на музу. У нее были спутанные грязные волосы, лицо в грязи, под
— Ты шутишь? — спросил Брокк.
— Ни капли. Я двадцать лет создавал… её.
— Что больше всего не хватает тебе в жизни? — спросила муза, делая еще один шаг в сторону Брокка.
Брокк замялся.
— Во-первых, ты эгоист. — подсказала муза. — Никогда не думал о людях, а только о себе. Так нельзя жить. Эгоисты всегда одиноки. Всегда. Ты хочешь уничтожить мир, но ведь ты сам его создал много лет назад. Это единственное, что ты сделал для людей. И что в итоге? Плюнешь на все, освободишь энергию артефакта и умрешь тем же эгоистом, каким был прежде?
— А есть причины этого не делать?
— Посмотри. — муза показала на кучку людей, стоящую в темноте. — Внимательнее посмотри. Перед тобой целый мир. В миниатюре, конечно.
Бабушка Фима, которой показалось, что муза указывает конкретно на нее, на всякий случай прикрыла собой Вячеславу.
— Это мир, который может жить дальше, развиваться и помнить о тебе, как о создателе. Ведь магия — твоих рук дело, верно?
— В некотором роде, да…
— Вон там наше, мирское, прошлое. — муза показала на бабушку Фиму. — А рядом с ней — будущее, которому еще предстоит быть. (Вячеслава поежилась от внезапного внимания к своей персоне и попросила у бабушки хотя бы конфетку). А вон стоит любовь, у которой еще все впереди. Настоящая любовь, безо всяких там оговорок. (Муза показала на Семена и Наташеньку, который просто крепко и с наслаждением обнимались). А еще есть творчество, фантазия, смелость — двигатель мира (Клим даже раскраснелся от столь ярких сравнений). И, наконец, магия. (Хватка). Без нее в современном мире никуда. Она сердце нашего общества. Без магии мир пропадет. И не останется ничего. Ни прошлого, ни будущего, ни любви.
— Только одиночество… — эхом отозвался Брокк.
— И если ты умрешь, то там, в мире после смерти, ты все равно останешься одиноким. Но помимо одиночества тебя будет грызть отчаяние и совесть. А они чрезвычайно вредные паразиты.
Брокк тяжело опустился на диван, рядом с крысоловом (мертв он или, кажется, дышит?). Артефакт в руке дрожал.
— Давайте-ка вернемся к душезаменителю. — пробормотал Брокк. — Ты же муза, верно? Что ты можешь сделать для меня? Для чего ты… создана?
— Я расскажу. — муза подошла ближе. Присела перед Брокком на колено и осторожно, нежно, дотронулась до его руки. Брокк вздрогнул.
— Поле. — сказал он внезапно. — И новый город. Море. Нет, даже — океан. Рельсы. Поезд. Многоэтажные дома и мельница…
— Ты не ограничен в своих фантазиях. — подсказала муза так тихо, что никто, кроме Брокка, ее не услышал. — Раз уж ты здесь, то почему бы не построить целый город и не населить его людьми? Почему ты ограничился только Храмом?
— Потому что я не мог. — шепнул в ответ Брокк. —
— Ну вот теперь я, как твоя персональная муза, даю свободу. Пойдем. Покажешь мне, что ты хочешь построить.
— Мельницу! — воскликнул Брокк. — Я хочу построить огромную мельницу на берегу реки. С деревянным колесом!
Артефакт, мгновенно забытый, упал на пол и, звеня, закатился под диван.
Брокк приобнял музу за плечо и, воодушевленный до предела, повел ее в темноту, тараторя на каждом шагу:
— А еще я мог бы построить метро, в котором вместо обыкновенных вагонов летал бы настоящий дракон! Ну, просто так, для эффекта. Люди садились бы ему на спину и летели бы до нужной станции. А безбилетников можно было бы сбрасывать…
Голоса затихли. Муза и Брокк исчезли в темноте. Главная зала погрузилась в тишину.
— Что все это значит? — спросила бабушка Фима. — Я совершенно ничего не понимаю.
Вальдемар хитро подмигнул, подошел к дивану и выудил из-под него артефакт. Повертел его в руке и неспешно убрал в карман, а потом сказал:
— Я только что предотвратил конец света!
— Это я поняла. Меня больше интересует, как ты умудрился?
— О, все очень просто. Я создал музу, которая должна была нейтрализовать сумасшествие Брокка, а потом придумал, как доставить музу непосредственно в Храм Зеркал и Улыбок. Для этого мне понадобился день рождения Клима, врожденная жадность господина Виноградова и крысолов, который умеет отлично воровать. Вот, собственно, и все.
— Так это было продумано заранее? — воскликнул Клим.
— За исключением нескольких моментов. Во-первых, я собирался отправиться за музой один, а не в огромной кампании. Но кто-то ударил меня по голове, потом я оказался в плену, ну дальше вы все знаете. Короче говоря, никого из вас здесь не должно было быть. Но я рад, что все именно так закончилось. У музы появилась удачная возможность для яркой метафоры.
— Это я ударила тебя по голове. — внезапно сказала Хватка. — Извини. Мы с цербером как раз проходили мимо…
— Это все хорошо, — вмешалась бабушка Фима, — но у меня два вопроса. Во-первых, что теперь будет с Брокком?
— О, тут все просто. Брокк останется жить в собственных фантазиях вместе с музой. Она напрочь отбила у него желание уничтожать мир. Брокк теперь не одинок, у него появились новые цели в жизни. Он наверняка найдет, как скоротать вечность.
— А муза тоже вечная?
— Она будет существовать, пока существует разум Брокка. Если и не вечность, то довольно длительное время точно.
— Тогда второй вопрос. Как бы нам вернуться обратно, в наш мир?
— Кушать хочется! — добавила Вячеслава.
— Ну, это еще легче. Вы же в мире грез. Выбраться отсюда можно только одним способом — проснуться.
— Проснуться? — хором спросили все присутствующие (кроме крысолова, который или умер, или был без сознания).
— Вот именно. — сказал Вальдемар. — В любом учебнике по колдовству вам скажут, как это сделать. Смотрите…
Мрак рассеялся или впитался в почву или попросту отступил под напором обстоятельств. Не суть важно. Главное, что апокалипсис снова не наступил, а долгая мрачная ночь подходила к концу.