Мировая революция-2.0

Калашников Максим

Для этого нужна жизнь реальной индустрии с реальными, а не виртуальными проектами, нацеленными на перспективу. Что нам не предлагается.

Играть в виртуальных мирах, познавая тем самым науку? Но это хорошо лишь как дополнительное, а не основное занятие. Играть и развлекаться, а не прилагать упорный труд к постижению науки — путь порочный, плодящий полуидиотов. Виртуальный мир — не мир реальный, он содержит лишь неполные представления о нем его создателей, а не объективную реальность. Представим себе, что возможность создавать виртуальную реальность для обучения студентов была бы создана в конце восемнадцатого века, при Лавуазье. Тогда бы они десятилетиями узнавали мир, где есть теплород и эфир, но нет электромагнитных волн и современной теплодинамики.

Где метеориты не существуют, а падающие с неба метеоры — всего лишь атмосферные явления. Поколение за поколением студентов не знали бы и о электричестве, ни, тем паче, о ядерной физике. Как в виртуальном мире (всего лишь сумме имеющихся на определенный момент представлений несовершенных людей) открыть все это?

А для того, чтобы совершать нужные открытия, необходимо учиться, а не играть. Имея дело именно с вещественным миром и учась у мастеров, в процессе реальной работы в сверхпроектах, будь то создание атомной бомбы или полеты на Луну.

Таким образом, и здесь у архитекторов нового мирового порядка зияет провал. Что еще больше увеличивает шансы на срыв всей программы в новое варварство, в эпоху всеобщей архаизации и раздробленности. В пору гибели технократической цивилизации как таковой.

Столкновение со средневековой психологией высших

Но кто сказал, что сама психология нынешней богатой верхушки ядра капсистемы не придет в противофазу с задачами научно-технического обеспечения нужд Глобалии? Что верх не возьмет средневековая, ограниченная спесь?

Дело в том, что у нынешних богатых возрождается типично средневековая (присущая тогдашней знати) психология. Мы — почти боги, а коли Бога нет, то мы и есть боги. Мы умнее всех. Ибо показатель нашего ума — большие наши богатства, а ученые — всего лишь нищие «яйцеголовые» недотепы.

Эта психология, скорее всего, войдет в противоречие с необходимостью как радикального прорыва в технологическом развитии (условие существования Метрополии после МР-2.0), так и с нуждами поддержания высокого технического уровня Главной Базы.

Можно предположить, что сам высший класс капитализма подвергся изрядной архаизации сознания. Скажем, он даже в самом продвинутом варианте (американском) больше средств тратит на показную роскошь, нежели на частную поддержку науки и передовых исследований. Шикарные острова, замки и невесть какие по счету яхты для него важнее. Это очень походит на поведение именно средневековой знати.

Верхи глобального управляющего класса все больше и больше походят на итальянских герцогов и графов пятнадцатого века. Да, у них — отменная Закрытая Сеть, способность создавать структуры метадействия этой сети, похожие то на нейроны головного мозга, то на рой атакующих насекомых. В любом конкретном случае ЗС перестраивается и ведет атаку наилучшим образом, набрасываясь на противника со всех сторон. Но зачем? В чем — главная цель «чужих», этих гроссмейтеров мировой революции-2.0? Да она очень банальна: сохранить власть и статус. Как и во времена Лоренцо Медичи! Даже стремление обрести высокотехнологичное бессмертие на чудесах биомедицины — это всего лишь повторение поиска аристократией чудо-снадобий пятью столетьями ранее.

Между великими промышленными капиталистами XIX–XX веков и нынешними финансистами-«чужими» — пропасть. Промышленники прошлого были прежде всего инженерами и инноваторами, они строили новый мир, а не возвращали темное прошлое. Что Круппы, что любимый мною Изамбар Брюнель, что Бушеро, что Генри Форд. Эти люди не любили еврейского духа, презирали финансистов и рвались вверх. Они варили сталь и делали все более и более совершенные устройства, творили научно-техническую революцию — и их деятельность приносила пользу всему человечеству. Пусть при этом они зарабатывали свои состояния — не прибыль была для них кумиром, а именно создание нового, осуществление дерзкой мечты. Они были привязаны к своим странам и народам, они были патриотами и националистами. Крупп скорее покончил бы с собой, чем закрыл свой завод и построил бы на

его месте более прибыльный торгово-развлекательный молл! Сама мысль о том, что можно перенести фабрику из Германии в Китай, чтобы нажиться на дешевом труде, повергла бы его в ярость — и можно только сожалеть о целости лица того, кто дерзнул бы предложить ему подобное.

Финансистам на всех наплевать. Им главное — прибыль и своя власть. Они, как феодалы, не привязаны к своей родине и вполне могут перейти туда, где лучше. Это же право смены сюзерена, к которому апеллировал князь Курбский, причем в чистом виде! Лопаясь от денег, финансисты поглощают и скупают все больше — потому что иначе не могут. Потому что им нужна уже власть, как и феодальным владыкам. Власть — и показная роскошь. Чем беднее люди вокруг и чем блистательней их богатство — тем больше их удовольствие. Тем больше их тщеславие. Это Форд мог заботиться о зарплатах своих рабочих, создавать для них поликлиники при заводах. Финансистам-антилюдям сие не нужно. Они бы и США разорили, если бы им была замена в роли Метрополии.

В лице игроков мировой революции-2.0 все вернулось в привычное «элитное хищничество». Словно кто-то неведомый, но могущественный затолкал людей обратно, в инферно, прервав взлет к звездам в девятнадцатом и двадцатом веках. Назад! К чванству, жестокости и безответственности элиты! К оскотиниванию подвластных!

Но если психология элиты большого финансового бизнеса будет и далее эволюционировать в том же направлении, то вряд ли высшая каста овладеет технологиями бессмертия. Ведь высшей касте как коллективному существу не нужно физическое бессмертие ее членов. Она сама — как и средневековый знатный род — составляет сверхличность, коллективное живое существо, чья жизнь длится столетиями. Ей неважно, что смертны составляющие ее люди-«клетки». Бессмертие (или долговечность) касте (знатному роду) дает многодетность ее членов и постоянная экспансия таковых в овладении все большим объемом ресурсов, все большей властью. А этого можно добиться и без физического бессмертия знати — только воспитанием, богатством, сохранением привилегий и, например, мнгоженством. Усиление людей науки и техники, наоборот, на уровне «подкорки» воспринимается знатью как угроза их власти и статусу. В то же время, достижение сверхчеловеческого (фактического) статуса, трансгуманизм и интересы военно-технического превосходства над всем человечеством требуют как раз сильного корпуса исследователей, конструкторов и инженеров.

Добавим сюда еще одно обстоятельство: ведь и в самой предполагаемой Метрополии накапливается «кислотный шлак»: миллионы декадентов и прочей «креативщины», всех этих гендерных борцов, экологистов, сторонников примитивных культов, либертарианцев-антипрогибиционистов, сокрушителей старой морали и прочей нечисти. Она смертельно враждебна научно-техническому развитию и также влияет на умы. Она никак не может стать плодородной почвой для нужного Метрополии научно-технического рывка. Более того, мы наблюдаем, как именно из нее транслируются упаднические настроения, свойственные Риму поры его угасания. «Все, что можно, уже изобретено и придумано, пора остановиться и думать о другом. О наслаждении простой жизнью и слиянии с природой». Уже родилась и окрепла философия отказа от всякой проектности, от стремления человека к невозможному.

Мы видим, как схожие настроения начинают транслироваться некоторыми «интеллектуалами» в РФ. Дескать, нужно отказаться от научно-технического развития. Мол, все технически развитые цивилизации погибли, а те, что этим не занимались, выжили. Чем проще — тем лучше. И если весь мир регрессирует и отказывается от научно-технической революции, то русские должны возглавить это попятное движение.

Случайно ли это? Можно ли считать это примером разлагающей пропаганды, предназначенной исключительно для будущих Земель Хаоса вокруг грядущей Метрополии? Полной уверенности здесь нет. Подобные декадентские настроения усиливаются и в самом ядре капиталистической системы, пусть еще они и не так сильны, как на пепелище Советского Союза.