Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Брат во Христе

Ко всем человеческим страстям отец Анатолий имел одинаковое влечение, которое можно было назвать чрезмерным. Он любил выпить, но именно любил. Относился к этому процессу с настоящим эстетическим пиететом. Красивый стол к рюмке водки, коньяка или виски обязательно должен быть, иначе и не стоило затевать пьянку. Как ему самому казалось, именно сочетание еды и крепкого алкоголя (слабый он не уважал совсем), провоцировало его и даже вдохновляло, как красивая особа – поэта.

Чревоугодие было его второй страстью и неотъемлемой частью первой. За плохой

стол отец Анатолий не садился, постная пища не возбуждала его аппетит, но с его доходами он мог позволить себе любые деликатесы. Из-за потакания второй страсти отец Анатолий ежегодно прибавлял килограммов по пять, и в настоящее время его вес перевалил за центнер. На пожертвования от прихожан он обзавелся большим автомобилем, но, перейдя стокиллограмовый рубеж, отец Анатолий снова начал ходить пешком. Ему хотелось поддерживать себя в форме, чтобы хватало мужских сил на еще одну страсть: отец Анатолий охоч был до женщин. Терпение он имел и не влачился за женским полом по постам и праздникам уважаемых им святых. Во время литургий, воскресных молитв и даже отпеваний он умудрялся выглядывать в толпе прихожан смазливое личико и кадрить его одним только плутовским взглядом. Слава бежала впереди отца Анатолия. Многие местные одинокие и просто любящие процесс дамы приходили в церковь, чтобы привлечь отца Анатолия. По окончании всех служб он находил в ящике для пожертвований адреса ждущих его сластолюбиц и бодрой походкой покидал церковь, чтобы получить воздаяние за труды свои.

Отцу Анатолию было ближе к сорока. На путь служения Церкви он встал в довольно молодом возрасте. Духовные терзания после совершенных им неблаговидных поступков не давали жить. Тогда он начал молиться и почувствовал, как терзания куда – то бесследно деваются. Рассказывая о них Богу, он будто очищался, сбрасывал себя на ноль. Тогда ему пришла в голову совсем интересная мысль: а что, если он устроится к Богу на работу? Тогда своим служением он сможет не просто очищать себя, но и набирать запас, который можно будет спустить весело и разом.

Все было прекрасно до последнего времени, и это абсолютно устраивало отца Анатолия, пока не началась какая-то чертовщина. Именно чертовщина – мимолетная, ускользающая, призрачная. То что-то черное мелькнет в боковом зрении, то шорохи начнут раздаваться по церкви, то засмеется в ночи далеким сатанинским смехом, то пол качнется под ногами, то среди ночи померещится призрак в окне. Отец Анатолий обратился в поликлинику – проверить голову, сосуды и все, что может вызвать галлюцинации. Врач ничего подозрительного не нашел, для верности выписал лекарства и заставил пропить. Это не помогло. Черти подбирались все ближе.

Тогда отец Анатолий решил, что с грехами надо заканчивать. Как-никак, он – лицо, приближенное к Богу, и если ему вскоре суждено закончить земной путь, то предстать пред очи апостола Петра он хотел с положительной характеристикой. Отец Анатолий бросил пить, из еды ел только кутью, запивая ее освященной водой, на женщин не смотрел совсем. И ждал улучшения. Но темнота сгущалась вокруг него. Черные тени прятались за спину, выглядывали через окна, шуршали в простенках. В конце недели батюшке стало совсем невмоготу терпеть, и по окончании служб он выпил бутылку водки, занюхав ее свечными огарками.

Пробуждение было тяжелым не только из-за сильного похмелья. В руках у отца Анатолия был крест, грубо вырезанный из церковной мебели. К одному из ответвлений креста скотчем был примотан нож. Батюшка совсем не помнил, откуда у него в руках оказалось это опасное изделие. Выходило, что сделал его он сам. Покалеченные ресурсы лежали рядом. Отцу Анатолию стало страшно – по – настоящему, суеверно и до холода в стопах. Знать, прогневил он Бога, знать, видел он дела его и позволил Сатане открыть окошко в мир, чтобы истязать неумного раба своего. Отец Анатолий разрыдался. Слезы потекли по его щекам и бороде, превратив ее в козий хвост.

Он подолом рясы утирал свое лицо и приговаривал все молитвы, которые смог вспомнить с похмелья. Упрашивал Бога дать знак ему, чтобы он понял, на какой путь ступить для исправления.

Отец Анатолий закрыл церковь, вывесил табличку, что сегодня службы осуществляться не будут, и направился домой. Крест, сделанный своими руками, он не выбросил, почувствовав к нему бессознательную тягу. Жители поселка видели, как непривычно рано их священник широкими шагами шел в обратную от церкви сторону. Видели они его в последний раз.

Отец Анатолий свернул на свою улицу и наткнулся на дико заросшего бездомного. В нос ударил запах грязи. Батюшка хотел обойти его, но бездомный, чистым и сильным для бомжа голосом обратился к нему:

– Не покормишь юродивого, батюшка? Недели маковой росинки во рту не было.

Именно голос остановил отца Анатолия – чистый, певучий. Если бы этот грязный бездомный прохрипел свою просьбу, то он не сбавил бы и шага, пройдя мимо него, как мимо докучливой мухи. Батюшка присмотрелся к человеку. Пристальный взгляд чистых глаз загипнотизировал его.

– Отчего же не помочь? Идем со мной, накормлю, чем Бог послал, и баньку для тебя растоплю.

Бомж бесшумной походкой пошел следом за отцом Анатолием. Они подошли к отъезжающим в сторону кованым воротам. Дом отца Анатолия, построенный на милосердные пожертвования, своей монументальностью не уступал церкви и даже превосходил ее в количестве архитектурных нюансов.

– Я не пойду внутрь, батюшка. Боюсь оскорбить своим видом твои хоромы. Будь милостив, вынеси сюда, – попросил бомж.

– Да тут только собаки мои едят. Проходи, не стесняйся. – Отец Анатолий пригласил бомжа в дом.

Ему на ум не приходило, по какой такой причине он ведет это грязное существо в свои стерильные опочивальни. Отец Анатолий усадил за стол гостя.

– Как зовут тебя, человек? – спросил он.

– Нет у меня имени. Как хочешь, так и зови.

– Да как это так?! Ведь звали же как-то тебя, до того как… – Батюшка осекся.

– Я всегда такой был, – признался бомж.

Отец Анатолий посчитал, что человек не хочет бередить жизнь, в которой были причины стать бродячим человеком. Он открыл холодильник и стал выставлять еду на стол. Добрался он и до бутылки коньяка. Сейчас ему нужно было выбить клин тем же клином. Посмотрел на бродягу и достал из холодильника еще и бутылку дешевой водки. Разложил на столе еду, налил себе в бокал коньяка, а гостю – водки в стакан, решив про себя, что и такой подарок для бродяги чересчур.