Миры душ. Поступь идола
Шрифт:
Слова Девятого перешли в заливистый смех, но Яков не слушал. Он бежал без оглядки, и ноги сами каким-то образом привели его к месту, где подмастерье обычно работал. Сперва Яков не понял, что изменилось. Лишь через несколько секунд его разум обожгла мысль: «Глыба пропала!» Проклятая глыба, которую он ковырял сутками, куда-то исчезла. Все плоды его труда канули в небытие, отчего подмастерье ощутил такую боль, словно его полоснули ножом по сердцу. Он ненавидел свою работу, ненавидел кусок демонита, который пожрал недели его жизни. Но когда глыба – одно из немногого, чем ты
Яков закричал и пнул наковальню. Он не смог сдержать слез. Зарыдав, подмастерье обхватил наковальню руками и провел так несколько минут, лишь изредка подергиваясь от всхлипов. Успокоиться вышло не сразу. Только чуть придя в себя, Яков внезапно вспомнил, что кое-что ему таки удалось сохранить. Молот созидания по-прежнему оставался при нем. Странно. Ведь подмастерье прошел буквально сквозь бойню и жестокую резню, едва не погиб, но не расстался с инструментом, к которому никогда не питал особо теплых чувств.
Повертев молоточек в руках, Яков стукнул им по наковальне, и по всей мастерской разнесся гулкий звон. Это было забавно, ведь в иной ситуации никто бы никогда не услышал этот звук. Обычно в мастерской таких ударов звучало по несколько в секунду, не говоря уже про шум от других агрегатов, из-за которого можно было оглохнуть. Но сейчас только звук молоточка Якова развеивал гнетущую тишину.
На шум подтянулись другие выжившие рабочие. Их оказалось меньше десятка. Вскоре подтянулся и Девятый.
– Что, не терпится вновь взяться за работу? – хихикнул он. – Можешь зря не стараться, мастера тут нет, чтобы похвалить тебя.
– Вообще-то я здесь, – раздался голос откуда-то сзади.
Девятый немедленно захлопнул рот и, казалось, в тот же момент растворился в толпе выживших. Мастер при этом как ни в чем не бывало вышел вперед и сразу перешел к делу:
– Мы с Кресом заключили сделку. Демон сказал, что оставит нас в покое на целых три месяца, если через неделю получит нового идола.
Подмастерья поперхнулись:
– Что? Через неделю? Это абсолютно невозможно! Да у нас и людей-то нет!
– Креса не волнуют наши заботы. Так он мне и заявил, – отрезал мастер. – Если мы не отдадим идола через неделю, его люди придут снова. Вот и весь разговор. Поэтому, чем просто сидеть, лучше принимайтесь за дело. Идол, который был у нас в работе, почти готов. Охрана Креса не успела утянуть каркас. Но… они забрали весь обработанный демонит. Итого у нас есть, по сути, все, кроме ядра. Нам нужно сделать новое.
У Якова перехватило дыхание. Создать ядро за неделю? Это действительно было невозможно. Он окинул взглядом выживших и подсчитал, что уцелело всего трое обработчиков демонита. Остальные раньше занимались изготовлением каркаса. Однако у мастера, очевидно, был иной взгляд на ситуацию:
– С сегодняшнего дня все присутствующие здесь будут обрабатывать демонит. Задача проста: день и ночь бить молотом по глыбе. Даже полный идиот справится. Если мы будем трудиться почти без перерывов на сон и еду, то сможем успеть. Сами знаете, что будет, если не уложимся в срок.
Все понимали, но никого не прельщала перспектива погибнуть за работой. Рабочие и так работали на износ. Лично Яков уже не помнил, когда в последний раз нормально спал. Как будто это было в прошлой жизни.
Видя настроение рабочих, мастер первым подал пример, достав свой новенький, почти ни разу не пользованный молот. Он подобрал необработанный кусок камня и водрузил на свободную наковальню.
– Кому-то нужно особое приглашение? Живо за работу! У кого нет молота созидания, подберите его с тела одного из убитых подмастерьев. Время не ждет!
Яков не стал мешкать и тоже взялся за дело. На его наковальне появилась новая здоровенная глыба. Холодная, неприступная. Однако… в этот раз работа как будто давалась проще. Яков был опытнее, а страх смерти придавал дополнительных сил. Подмастерье сам не заметил, как начал чувствовать камень. Теперь он не просто долбил глыбу, нет. Яков действительно менял ее форму, пусть со стороны этого было и не разглядеть.
Демонит являлся поистине уникальным минералом. По сути, воплощенным Хаосом. Вот только Хаосу не было места в материальном мире. Будучи необузданной силой, сравнимой только с неукротимым человеческим воображением, он мог существовать лишь в виде статичного камня. Но стоило высвободить запертую мощь, как демонит тут же разрушался. Лишь собрав много больших фрагментов воедино, можно добиться хоть какой-то стабильности. Но и этого недостаточно. Не зря каркас идола был не менее важной частью, чем ядро. Он служил также в качестве своего рода храма, возведенного в честь Хаоса. Каркас был безопасной территорией, внутри которой демонит мог проявлять свою силу и не разрушаться. А молоты созидания придавали ему правильную структуру, дабы Хаос мог полностью слиться с телом идола.
Яков и раньше знал обо всем этом, но суть уловил только сейчас. Он наконец понял, почему для применения молота созидания необходимо усилие воли. Молот тоже был артефактом. У него внутри также был заточен Хаос, просто иной природы. Чтобы проявиться, ему требовалось как-то противостоять материальным законам, отвергавшим его. И воля человека как раз являлась необходимым звеном. Усилием мысли творец оправдывал существование Хаоса, делал его присутствие естественным. Поэтому, когда Яков трудился с потухшим взглядом, у него ничего не получалось. Он не думал, а значит, и не созидал по-настоящему.
Как только подмастерье постиг эту истину, казалось, вся его жизнь разделилась на до и после. Молот в руках больше не был старым куском металла, он превратился в орудие Бога. В инструмент, способный нереальное сделать реальным, возможное невозможным. Отныне Яков работал иначе. Он перестал бездумно следовать за молотом. Теперь молот следовал за ним. Вкладывая в каждый удар частичку себя, подмастерье чувствовал, как демонит откликается, как человеческая воля дает простор Хаосу. Ударяя по глыбе, Яков держал в голове образ могучего идола. Сильного, несокрушимого. Он представлял гиганта во главе несметного войска, и образ передавался в камень, сливаясь с ним в единое целое.