Миры Филипа Фармера. Т. 6. В тела свои разбросанные вернитесь. Сказочный пароход
Шрифт:
Заросли бамбука исчезли, хотя, несомненно, должны были скоро вырасти вновь. Бамбук рос поистине с феноменальной быстротой. Бёртон засек время и подсчитал, что пятидесятифутовый стебель вырастал за десять дней.
Его группа работала не покладая рук и рубила столько бамбука, сколько, как они думали, им понадобится для строительства судна. Но они хотели застраховаться от воровства, и поэтому заготовили еще и стволы для постройки частокола. Частокол закончили в тот же день, когда была готова модель. Беда была в том, что лодку нужно было строить на равнине. Построй они ее здесь — им ни за что не протащить ее по лесу и холмам.
— Да, но если мы переберемся на новое место и обоснуемся там, — сказал Фрайгейт, — мы наткнемся на сопротивление. Не осталось ни единого квадратного дюйма в границах
Он говорил о жилищах, разрушенных в то время, пока их владельцы ушли куда-то, о загрязнении котловин под водопадом и источником. И еще он имел в виду совершенно антисанитарные привычки большинства людей, населяющих побережье и леса. Эти не желали пользоваться маленькими уборными, выстроенными в некоторых поселениях для общего пользования.
— Мы выстроим новые дома и устроим верфь как можно ближе к границе, — сказал Бёртон. — А потом станем срубать любое дерево, что попадется по пути, и сметем с дороги любого, кто вздумает помешать нам пройти.
К некоторым, кто жил на границе между равниной и холмами, отправилась Алиса, чтобы переговорить с ними и попробовать договориться. Она никому не говорила о том, что у нее на самом деле на уме. Она знала, что есть три парочки, которые недовольны тем, как разместились, потому что им недоставало интимности. С этими удалось договориться, и они перебрались в хижины группы Бёртона на двенадцатый день после Воскрешения, в четверг. По общему уговору первый день Воскрешения стали считать воскресеньем. Руах сказал, правда, что он предпочел бы считать его субботой, или просто Днем Первым. Но он находился среди тех, кто в большинстве своем были язычниками — или экс-язычниками (но тот, кто был язычником, всегда им остается), — поэтому был вынужден согласиться с остальными. Руах завел бамбуковую палочку, на которой каждое утро делал зарубки, ведя тем самым счет дней. Палочку он вбил в землю перед своей хижиной.
Переноска леса для строительства судна потребовала четыре дня тяжелых трудов. К этому времени итальянские парочки решили, что они уже вдосталь наработались и стерли, по их выражению, «пальцы до костей». В конце концов, зачем тащиться на лодке куда-то еще, когда тут, может быть, везде одинаково. Наверное, они воскресли из мертвых для того, чтобы наслаждаться жизнью. Иначе зачем бы их снабжали спиртным, сигаретами, марихуаной, мечтательной резинкой, зачем они наги?
Они ушли из группы, не оставив ни у кого в душе обиды — нет, в честь их ухода была даже устроена прощальная вечеринка. На следующий день, в день двадцатый первого года после Воскрешения, произошло два события, первое из которых разрешило одну загадку, а второе загадало новую, хотя это было и не слишком важно.
На закате группа шла по равнине к питающему камню. Около питающего камня они обнаружили двоих новеньких, оба спали. Они тут же проснулись, но вид у них был встревоженный и смущенный. Один из них оказался высоким темнокожим мужчиной, который говорил на неизвестном языке, второй — высоким, красивым, мускулистым человеком, сероглазым и черноволосым. Речь у него была неразборчивая, но вдруг Бёртон понял, что тот говорит-таки по-английски. Это оказался камберлендский диалект английского языка, на котором говорили во времена правления короля Эдуарда I [26] , которого иногда называли Длинноногим. И как только Бёртон и Фрайгейт наловчились в произнесении звуков и произведении определенных перестановок букв, они смогли, хотя и сбивчиво, переговорить с мужчиной. У Фрайгейта был большой запас слов для чтения раннесредневекового английского языка, но со многими из слов он никогда не сталкивался, так же как и с определенными грамматическими конструкциями.
26
Эдуард I (1239–1307) — английский король.
Джон де Грейсток родился в поместье Грейсток [27] в графстве Камберленд. Он сопровождал Эдуарда I во Францию, когда король затеял покорение Гаскони. Если верить ему, он был непревзойденным мастером боевых искусств. Позднее он был избран в парламент, как барон Грейсток, а потом снова участвовал в войне в Гаскони. Он состоял в свите епископа Антония Бека, патриарха Иерусалимского. В двадцать восьмой и двадцать девятый годы правления Эдуарда он сражался с шотландцами. Умер в тысяча триста пятом году, не имея детей, но завещал баронский титул и поместье своему кузену, Ральфу, сыну лорда Гримторпа из Йоркшира.
27
Эта фамилия значащая: ее носит любимый Фармером Тарзан.
Воскрес он где-то на берегу Реки, где люди на девяносто процентов были из начала четырнадцатого века — англичане и шотландцы, а десять процентов составляли древние сибариты [28] . На другом берегу Реки оказалась смесь из монголов времени Кублахана [29] и каких-то темнокожих людей, о происхождении которых Грейсток не догадывался. Но по его описанию можно было предположить, что то были североамериканские индейцы.
На девятнадцатый день после Воскрешения дикари с другого берега Реки совершили нападение. Наверное, им просто хотелось подраться, и это у них получилось. Дрались большей частью палками и цилиндрами, поскольку в тех местах камней маловато. Джон де Грейсток укокошил десяток монголов своим цилиндром, а потом ему угодили по голове камнем и проткнули его обожженным кончиком бамбукового копья. Он очнулся обнаженный — и при нем был только грааль, его прежний или другой — около этого питающего камня.
28
Сибариты — жители древнегреческой колонии Сибарис на юге Апеннинского полуострова.
29
Кублахан (Хубилай) (1216?-=-1294) — монгольский завоеватель Китая, внук Чингизхана.
Другой мужчина поведал свою историю посредством знаков и пантомимы. Он рыбачил, и его крючок утащило что-то такое могучее, что и его уволокло в воду. Вынырнув, он ударился макушкой о днище лодки и утонул.
Вопрос о том, что происходило с тем, кто умирал в загробной жизни, получил ответ. А вот то, почему они воскресали не на том самом месте, где их убивали, — это уже был другой вопрос.
Второе событие заключалось в том, что на этот раз Граали не обеспечили всех полуденной трапезой. Вместо еды в цилиндрах оказались свернутые полотнища ткани разного размера, цветов, кроя и очертаний. Четыре полотнища были явно предназначены для того, чтобы соорудить из них некое подобие килта, шотландской юбки. Вокруг тела они крепились с помощью магнитных кружков, вшитых в ткань. Два куска ткани были тоньше, и из них можно было изготовить блузы, хотя можно было ими и иначе воспользоваться. Хотя ткань оказалась мягкой и хорошо впитывающей влагу, она выдерживала самое грубое обращение и не поддавалась даже тогда, когда ее пытались распороть самыми острыми кремневыми или бамбуковыми ножами.
Люди просто поголовно визжали от восторга, обнаружив эти «полотенца». Хотя мужчины и женщины уже успели свыкнуться с наготой или по крайней мере смирились с ней, некоторые эстеты и менее приспособленные считали всеобщее зрелище человеческих гениталий некрасивым и даже оскорбительным. А теперь у них были килты, блузы и тюрбаны. Последние предназначались для того, чтобы покрывать лысые головы, пока отрастут волосы. Попозже тюрбаны стали привычными головными уборами.
Волосы же отрастали повсюду, кроме лица.