Миры Филипа Фармера. Том 02. Личный космос. За стенами Терры
Шрифт:
Стопа пыталась нащупать что-нибудь твердое, но везде находила лишь пустоту. Она исчезла, и через несколько секунд появилось лицо Звонаря — совсем как улыбка Чеширского кота, только в обратном варианте.
Клинок Кикахи сверкнул на солнце серебряной полосой. Лицо дернулось назад и скрылось в небесной синеве, а затем, футом ниже этого места, пропал и метательный нож.
Врата оказались двусторонними. Об этом свидетельствовало исчезновение ножа. В принципе Звонарь мог высовывать голову даже из односторонних врат, поскольку они начинали закрываться только при переносе основной массы тела. Подобный маневр считался очень рискованным, так как многие властители дополняли врата молекулярными гильотинами, которые наказывали слишком
Прошло пять или шесть секунд. Кикаха выругался. Он мог так и не узнать об эффективности своего броска. Внезапно из синего неба возникла голова. За ней последовали шея, плечи и грудь с торчавшей рукояткой ножа.
Звонарь вывалился из врат и рухнул вниз. Его тело становилось все меньше и меньше. Оно исчезло на несколько мгновений, а когда труп рухнул в реку, Кикаха увидел белое пятнышко всплеска.
Он глубоко вздохнул и сел на скалу. Его сотрясала дрожь. Табююз убит, и о расе Звонарей можно забыть. Он только что спас тысяча восемь вселенных.
«И в награду за это я могу найти здесь свою смерть, — подумал Кикаха. — Теперь я знаю, что такое одиночество. Это когда ты один в целом мире, да к тому же сидишь на каменной игле в несколько тысяч футов высотой. Впрочем, если мне в голову не придет какая-нибудь сногсшибательная мысль, я вскоре удвою количество трупов в этой вселенной».
Он еще раз вздохнул и приступил к неизбежному.
Когда Кикаха вновь ухватился за балку, боль была такой же сильной, как и на пути к скале. Он добрался до перекладины и немного отдохнул, зацепившись за планку рукой и ногами. Когда боль в ладонях и пальцах прошла, Кикаха встал на перекладину, балансируя на ней, как заправский канатоходец. Долгие годы лазания по монолитам Многоярусного мира не прошли даром. С трудом сохраняя равновесие, он быстро прикинул то место, откуда выпал Звонарь, — ничем не приметный кусочек неба, попасть в который мог только очень везучий человек.
Кикаха прыгнул вперед и вверх. Его голова и часть тела прошли через врата. Край обруча вонзился в живот — Кикаха хрипло застонал. Зацепившись пальцами за грань пьедестала, он рывком подтянулся на руках и перекатился на камни острова. Минут пять Кикаха лежал, наслаждаясь покоем и жизнью. Дыхание выравнивалось, и сердце уже не сотрясало грудную клетку. В двух шагах от него лежал лучемет, а чуть выше парил осиротевший «колокол».
Кикаха поднялся и обследовал матрицу. Анана рассказывала, что корпуса этих штук и кончики антенн изготавливали из неразрушаемого материала. Когда антенны втягивались внутрь, их концы затыкали два крохотных отверстия в основании матрицы. В таком положении она могла переносить любые воздействия. Но сами антенны имели другую, более деликатную и менее прочную, структуру. Во время взрыва в обруче они, очевидно, получили повреждения. Во всяком случае так считал Кикаха. Он не видел этих дефектов, как, впрочем, не видел и самих антенн. Однако стоило ему коснуться пальцем отверстий, как он тут же почувствовал легкий укол. И все же матрица получила повреждения. Только поэтому Звонарь не послал ее впереди себя через врата. Возможно, взрыв временно нарушил настройку приемного устройства, и «колокол» перестал подчиняться телепатическим сигналам. К тому же аппаратура была экспериментальной, а значит, Табююз не успел довести ее до совершенства.
Что бы там ни случилось, «колокол» парил над островом на той же высоте. И все так же оказывал сопротивление любым попыткам заставить его двигаться по вертикали.
Кикаха надеялся, что антенны матрицы по-прежнему выполняют часть своих функций. Иначе она не могла бы сохранять постоянную высоту относительно грунта.
Это свойство давало ему единственный шанс на спасение. Антигравитационное устройство «колокола» могло обеспечить плавный спуск на несколько тысяч футов вниз. Впрочем, матрица могла остаться на уровне врат даже в том случае, если грунт под ней внезапно превратится в бездну. И
Кикаха перекинул через плечо ремень лучемета, прижал «колокол» к груди и прошел сквозь обруч.
Спуск напомнил ему прыжок с парашютом. Скорость оказалась большей, чем он ожидал. Матрицу постоянно сносило к колонне, и время от времени Кикахе приходилось отталкиваться от нее ногами. Возможно, здесь сказывалось небольшое притяжение, вызванное массой колонны.
Когда до реки осталось не больше десяти футов, матрица внезапно остановилась, и Кикаха, сорвавшись, упал в теплую воду. Его подхватило сильное течение, и, чтобы добраться до берега, Кикахе пришлось постараться. Чуть позже, отдохнув на теплых камнях, он решил побродить вдоль реки, но, не пройдя и сотни шагов, увидел «колокол», зависший у скалы. И как бы высоко ни прыгал Кикаха, дотянуться до матрицы ему не удалось. Впрочем, в этом пока не было большой необходимости.
Через несколько ярдов он наткнулся на тело Звонаря. Труп вынесло на каменистую отмель и зажало между двумя камнями. Спину Табююза распороло об острую гальку, а затылок стал таким мягким, будто он ударился не о воду, а о бетон. Нож по-прежнему торчал в груди, и Кикаха, вытащив его, обтер лезвие о мокрые волосы Звонаря. Он перенес тело на берег и взглянул на гигантские врата. Они походили на увеличенную модель того обруча, который остался в другом мире. Двое врат находились на этой стороне реки, двое — на той. Они располагались по углам квадрата, длина стороны которого составляла около двух миль.
Подойдя к ближнему обручу, он бросил в него камень. Тот пролетел сквозь кольцо и упал на песок с другой стороны. Кикаха понял, что это очередная шутка Рыжего Орка. Все четыре обруча могли оказаться простым металлом. А значит, он останется в этом бесплодном мире до конца дней своих — нескольких ужасных дней перед голодной смертью.
Следующий обруч в северо-восточном углу еще больше укрепил его подозрения.
Кикаха начал испытывать усталость и голод. Чтобы добраться до двух других колец, ему предстояло переплыть реку и одолеть сильное течение. Расстояние от одного обруча до другого составляло две мили; значит, для проверки всех четырех колец ему пришлось бы пройти восемь миль [23] . В другое время он посчитал бы это за прогулку, но последние несколько часов нанесли его силам значительный урон.
23
Ошибка в расчетах Фармера. Кикахе потребовалось бы пройти шесть миль.
Посидев минуту, Кикаха вскочил на ноги и обозвал себя дураком. Он совсем забыл о существовании так называемых однонаправленных врат, в которые полагалось входить только с одной стороны. Он обошел обруч и, подняв камень, бросил его сквозь кольцо. Однако обруч так и остался обручем.
Кикаха побежал к первому кольцу и проверил его с другой стороны. Результат оказался таким же неутешительным.
Он переплыл реку, выбрался на другой берег и прошел то расстояние, на которое его снесло течением. Лучемет весил около тридцати фунтов. Он мешал идти, плыть, но Кикаха не хотел расставаться с ним ни на минуту.
Юго-западный обруч ничем его не обрадовал. Кикаха прошептал проклятие и направился к последнему кольцу. Солнце клонилось все ниже и ниже, спускаясь с безмолвного неба к безжизненной земле. Ветер утих. Чуть позже смолкло журчание реки. Тишину нарушали лишь его шаги, тяжелое дыхание и скрежет камней под ногами.
Когда он добрался до северо-западного обруча, ему на миг захотелось отложить последнее испытание. Если это кольцо окажется макетом, а не настоящими вратами, шутка Рыжего Орка станет последней в жизни Кикахи. Но, отдохнув пару минут в тени скалы, он решил не затягивать конец этой муторной драмы.