Миры Клиффорда Саймака. Книга 7

Саймак Клиффорд Дональд

— Я хотел, чтобы он замолвил за меня слово, — отвечал старик. — Но нужно, чтобы слово было попроще. Мне нелегко далось его обучение даже этому, не говоря уж о таких тонкостях. Я думаю, Господь поймет.

— Ну и ну, — сказал потрясенный аббат. — Никогда еще ничего подобного не слышал.

— Он просто сумасшедший, — сказал Шишковатый. — Ни один разумный человек не отправится миссионером к Нечисти. К язычникам — да. Даже к неверным, там еще есть кое-какая надежда. Но не к Нечисти. Ведь Нечисть — совсем не то, что люди, будь они христианами, неверными или язычниками.

— Пусть

я сумасшедший, — возразил старик, — но всякий сходит с ума по-своему. Я шел своим путем. И оправданий не ищу.

— Ты заблудшая и нераскаянная душа, — заявил аббат. — И заблуждения твои многочисленны и разнообразны. Начиная с того, что ты даже сейчас не понимаешь, что натворил. Сын мой, тебе за многое придется держать ответ, много пролить слез, прежде чем…

— Погоди, Гай, — вмешался Харкорт. — Где же твое христианское милосердие? Этот человек представляет тот самый простой народ, который ты должен быть готов прощать. В нем непременно есть что-то хорошее. Хотя бы просто мужество — ведь он много лет прожил здесь.

— Больше того, — сказал Шишковатый, — он может быть нам кое-чем полезен. Что бы ты сказал, — обратился он к старику, — если бы мы тебе помогли? Ты бы согласился помочь нам?

— От всей души, — отвечал старик. — Только как могли бы вы помочь такому, как я?

— Ты сказал, что тебе не дают покинуть эти места, что Нечисть тебя не выпускает, а когда ты пытаешься убежать, она неизменно заставляет тебя возвращаться назад. Так вот, ты можешь уйти с нами. Мы беремся защитить тебя и…

— Ты хочешь сказать, чтобы я отсюда ушел?

— Именно это я и хочу сказать. Ты пытался уйти…

— Но это единственное безопасное место, какое я знаю, — возразил старик. — Здесь они меня не трогают. Они следят за мной, издеваются надо мной, глумятся, но пока еще не причинили мне никакого вреда. Если я пойду с вами, я окажусь ничем не защищен. Больше того, если я пойду с вами, я навлеку на вас всю их злобу, и тогда…

— Ну хорошо. Если ты хочешь остаться здесь, мы можем помочь тебе в другом. Вот эта дама искусна в резьбе по дереву. Она может сделать зубчатое колесико, которое нужно тебе, чтобы клетка вертелась. Она может сделать это быстро и искусно.

— Вот это была бы для меня большая помощь, — сказал старик. — Я мог бы сделать его и сам, только с большим трудом и не очень хорошо.

— А за это, — продолжал Шишковатый, — ты расскажешь нам о стране, что лежит к западу отсюда. Мы направляемся туда, но почти ничего о ней не знаем.

Старик покачал головой:

— Этого я сделать не могу. Я ведь говорил вам, что не выхожу из этого оврага уже много лет, мне не дают отсюда выйти. И об окружающей местности я ничего не знаю.

— Ну вот, опять ничего не вышло, — сказал Харкорт.

— Сначала коробейник, а теперь и этот, — подтвердил аббат. — От обоих нам никакого толку.

— Но все равно я ему вырежу колесико, — сказала Иоланда. — Из милосердия.

И тут что-то произошло. Харкорт не успел заметить, что именно, но он ощутил, что что-то произошло, и остальные тоже это ощутили. Все вокруг как будто мгновенно изменилось. Люди неподвижно застыли на месте, как стояли, всякие звуки внезапно прекратились, и наступила

полная тишина, как будто что-то наглухо отделило их от остального мира.

Это длилось всего мгновение — может быть, не дольше, чем один удар сердца, и во всяком случае, не дольше, чем один вздох. Но что-то случилось с временем, и им показалось, что это длилось гораздо дольше, чем один удар сердца или один вздох.

Первым опомнился старик. С возгласом ужаса он подпрыгнул, повернулся в воздухе и, опустившись на землю, бегом пустился наутек, начав перебирать ногами еще раньше, чем они коснулись земли. Через мгновение он уже скрылся за поворотом оврага.

Словно какое-то шестое чувство заставило Харкорта обернуться — может быть, это и было шестое чувство, хотя потом он не мог ничего припомнить. Обернувшись, он увидел великана, который вышел из леса на поляну. Он шел вперевалку, огромный, заросший черной шерстью, отвратительный и невероятно толстый. Его раздутый живот свисал так низко, что наполовину закрывал болтающиеся гениталии. Он был гол, а сзади тащился унизанный колючками хвост.

Харкорт схватился за рукоятку своего меча, и послышался скрежет стали о ножны.

— Убери свой меч, — сказал ему великан, приближаясь. — Я вас не собираюсь трогать. Нам незачем кидаться друг на друга.

Харкорт вложил меч в ножны, но руку держал на рукоятке. Великан присел на корточки.

— Идите сюда, — сказал он. — Давайте посидим и потолкуем. Может быть, если мы поговорим начистоту, и вам и мне будет кое-какая польза. И скажите вон тому священнику, чтобы он опустил свою громадную булаву. — Он повернулся к Шишковатому. — Ты один тут разумный человек — ты даже не пытался взяться за секиру. Даже эта прелестная молодая девица — и та приготовила стрелу.

— Досточтимый великан, — ответил Шишковатый, — если бы мне понадобилось прибегнуть к секире, я бы погрузил ее в твое жирное брюхо прежде, чем ты успел бы досчитать до одного.

Великан усмехнулся:

— Не сомневаюсь. Ни минуты не сомневаюсь. Я кое-что слышал про тебя, или про тебе подобных.

Харкорт вышел вперед и сел на корточки напротив великана. Теперь он заметил, что великан уже стар. На первый взгляд казалось, что он весь зарос черной шерстью, однако вблизи было видно, что на груди и плечах у него пробивается седина. Клыки, торчавшие из верхней челюсти, пожелтели, а на одной руке не хватало кисти: вместо нее к тупому обрубку предплечья была привязана металлическая чашка. Пальцы другой руки оканчивались треугольными, острыми, как бритва, когтями, тоже пожелтевшими от старости.

— Меня зовут Харкорт, — сказал Харкорт. — Я живу южнее у реки.

— Я знаю, кто ты, — ответил великан. — С самого начала узнал. Твоего лица я никогда не забуду. Семь лет назад мы встречались на стенах замка. — Он поднял руку, на которой не хватало кисти. — Этим я обязан тебе.

— Не припоминаю, — сказал Харкорт. — Тогда многое происходило так быстро, что слилось в памяти. Не до того было, чтобы вас разглядывать.

— Нам бы и не пришлось с вами драться, — сказал великан, — если бы мы смогли удержать тех из наших, кто помоложе и погорячее. Мы и сейчас с ними не можем справиться.