Миры отверженных

Андреев Кирилл

Амун встала. – Спешу вас огорчить, но у вас неправильные сведения о первооткрывателях этой планеты. Именно мы, таланы, были здесь раньше. Гораздо раньше вас. Задолго до того, как вы узнали о её существовании. Задолго до того, как многие цивилизации открыли способ перемещаться в межзвёздном пространстве между планетами. Планета Земля – это наша родная планета. Цивилизация талан появилась именно здесь. Здесь наши корни. Мы – коренные жители Земли. И я готова предоставить эти факты.

Все присутствующие в зале развернулись,

и в немом изумлении уставились на Амун.

Глава 33

Запретные территории.

Тэсия продолжала стоять в оцепенении. Неро наклонился вниз и вытащил из кустов, что-то отчаянно мяукающее и царапающееся. Это был маленький котенок, наподобие тех больших кошек, которых они все здесь видели. Бруно начал бросаться на Неро, радостно повизгивая, пытаясь достать котенка. Тот жалобно мяукал, и старался спрятаться от пса в объятиях мальчика.

– Бруно, а ну отстань, отстань, я сказал. Не видишь, ты же его пугаешь. А ну успокойся уже, глупый пес.

Неро погладил котёнка. – Странно, что он здесь почему-то один. Тэсия, может, давай поищем его маму? Тэсия, ты слышишь меня? Тебе что, нехорошо? – Неро тронул Тэсию за плечо.

Тэсия вышла из оцепенения и как-то странно посмотрела на мальчика. – Какую ещё маму? Не видишь, он потерялся, и он очень боится. А ну прекрати его тормошить и давай котика мне, я его успокою.

Неро перевернул котенка. – Тэсия, а это девочка.

– Тем более, отдай её мне, сейчас же. У тебя уже есть твой Бруно, а это будет моя кошечка. Ну, иди ко мне, моя маленькая. Тэсия тебя защитит, и не даст никому в обиду. Котёнок потянулся и лизнул девочку в нос.

– Ой, Неро, – Тэсия радостно взвизгнула, – она меня признала. Идём, скорее, покажем её всем.

Когда Неро и Тэсия вернулись на пляж, они встретили возвращавшихся мужчин с охоты.

– Папа, папа, смотри, кого мы тут нашли. Ну, посмотри же, какая она хорошенькая. Я назвала ее Виола. А можно я оставлю её у себя?

Леонтий, хмуро посмотрел на котенка. – Ох, дочка, я теперь и не знаю, как тут ко всему относиться? Что-то не нравится мне это всё. Вот вырастет эта кошечка, и учудит что-нибудь эдакое.

Хильдебальд вступил в разговор. – Если судить по поведению её взрослых собратьев, то нам точно ничего не грозит. Будет пастись как козы на твоих римских лугах. Или ты боишься коз, римлянин? – ухмыльнулся вандал.

– Прекрати молоть чепуху, вандал. Ничего я не боюсь. Пусть оставляет её у себя. А лучше бы ты вернула её на место, дочка. Мать её сама найдёт.

– Папа, а там никого больше не было.

– Ну, не знаю, смотри сама. Надеюсь, что от неё будет меньше хлопот, чем от этого безмозглого пса.

– Спасибо, папочка, – Тэсия потянулась и, притянув отца за шею, чмокнула его в щеку. – Пап, а что он говорит про коз?

– Это он про то, что очень всё странно на этой планете. Тут оказывается,

львы траву кушают. Или это не львы вовсе? А дичь сама в руки идёт и не боится смерти. Очень мне это не нравится. Неправильно это всё.

– Вот видите, мой уважаемый Леонтий, а что я вам с самого начала говорил? – сказал подошедший священнослужитель. – Испытание нам тут дано, и будет оно до тех пор, пока не обратим мы окончательно свой взор к Богу.

– Опять этот слуга господень со своими проповедями, – недовольно отвернулся грек.

Леонтий решил погасить начинающийся конфликт в зародыше. – Ладно, Лисипп, не бурчи, а лучше займись кухней, а то все злые, оттого, что голодные. А вам святой отец, – алтарь будет. Завтра же с утра и займемся его постройкой.

Вечером у костра, когда уже было съедено мясо, и попробованы плоды слоновьего дерева, чувство тревоги после дневных впечатлений, уже порядком развеялось, и вокруг царила почти благодушная обстановка.

– А всё-таки здесь не так плохо, римлянин, – обратился Хильдебальд к Леонтию. – Еда и питьё есть, и крыша вроде кое-какая над головой. А то, как вспомню, как мы оказались на той голой скале, – так до сих пор оторопь берет. Порой, так и мелькали мысли, что там и примем мы свою смерть.

– Ну, от голоду мы бы там не скоро умерли, вон какой у тебя Ольдих упитанный. Неделю – другую, точно бы протянули, – заржал Леонтий.

Хильдебальд улыбнулся. – Нам бы ещё с Триром разобраться, и я бы считал, что можно спокойно перевести дух. Вот наверняка уверен, что он нам готовит очередную подлость.

– Да перестань ты думать об этом, в такой хороший вечер. Завтра же пойдем с тобой туда и разберёмся с ним. Я его сам, голыми руками разорву.

– Но ты же завтра собирался достроить святому отцу алтарь?

– Да? – поднял осоловевшие глаза на него, Леонтий. – А, точно. Римлянин оглянулся вокруг. – Но у нас же здесь полно лентяев и нахлебников. Вот они и займутся этим. А к Триру сами вдвоем и пойдем. Что, неужели, мы не справимся с ними? Ты что, вандал, сомневаешься во мне?

– Вижу, римлянин, тебе эти пьяные плоды совсем мозг затуманили. Трир со своими сообщниками уже вооружены. А если ты думаешь, что они сдадутся, при одном только твоем виде, – то это означает, что ты хорошо перебрал с десертом. Да и наш больной, всё же еще очень слаб, чтоб отправиться вместе с нами и показывать нам дорогу. Думаю, мы сможем это сделать, не раньше чем, через пару-тройку дней, если Цэрэн, конечно, его раньше на ноги не поставит.

Цэрэн, впервые за всё время, сидела вместе со всеми в общем кругу, и тоже находилась в веселом расположении духа, благодаря действию плодов, незнакомого ей дерева. Но тут в беседе двух воинов ей вдруг что-то показалась знакомым, и она что-то пробормотала.

– Ой, наша ведьма заговорила, – сказал Леонтий. – Мне показалось, что она сказала – Трир.

– Нет, римлянин, ты точно перебрал с этими плодами.

– Она сказала, что Тургэн знает, – подала голос Эрдэнэ.

– Что знает Тургэн? – приподнялся на локте Хильдебальд.